Книга из человеческой кожи - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Ловрик cтр.№ 19

— Не вздумай когда-нибудь повторить подобную глупость, — прошипел он мне в ухо. — Он уже созрел для похоронной команды. Не стоит отбивать хлеб у других, — злобно оскалился мой хозяин.

Марчелла Фазан

Но больше всего я любила рисовать Анну. Она была красивой девушкой и очень заботилась о своем внешнем виде, поэтому я никогда не позволяла себе вольностей в отношении ее образа, пусть даже дружеских. Я видела, что ей нравится, когда я рисую ее, видела, как она бережно разглаживает свои портреты и кладет их лицевой стороной внутрь в карман своего фартука, чтобы не повредить ненароком.

Ах, если бы Анна сумела уберечь свое лицо от моего брата!

Это случилось вскоре моего пятого дня рождения. Пьеро Зен удалился в свое сельское поместье, чтобы оценить ущерб, нанесенный ему солдатами. Отец мой все еще находился в Арекипе. А мы, все остальные, собрались тем вечером в украшенной китайскими фарфоровыми безделушками гостиной. Моя мать о чем-то негромко переговаривалась с графиней Фоскарини, я делала зарисовки их напряженных лиц, а Мингуилло, по своему обыкновению, ворошил в камине кочергой угли, сооружая из них целые огнедышащие вулканы и разбивая их потом на мелкие кусочки. Время от времени мать рассеянно бормотала:

— Прошу тебя, Мингуилло, будь осторожен и не дай пеплу разлететься по комнате.

В гостиную упругой походкой вошла Анна, держа в руках поднос со сладким вином и моим любимым печеньем с пряностями. Она подмигнула мне, как делала всегда, и направилась к низенькому столику подле камина. Я только собралась подмигнуть ей в ответ, как она споткнулась о ногу, которую выставил перед собой Мингуилло, чтобы завладеть тарелкой с печеньем. Поднос вылетел из рук Анны, и его содержимое с грохотом обрушилось на каминную полку.

Новый желтый жилет Мингуилло, расшитый маками и фиалками, оказался забрызган красным вином. Мой брат, зашипев от негодования, схватил раскаленную докрасна кочергу.

Сестра Лорета

Только когда мне исполнился тридцать один год, они позволили мне примерить Непорочную Фату. Моему признанию несправедливо мешали те, кто ревновал меня в монастыре Святой Каталины и злорадно утверждал, будто я пребываю не в своем уме.

Но в течение нескольких лет я вела себя скромно и примерно, скрывая ото всех чудеса, которые у меня получались непроизвольно, а также более явные признаки епитимьи, которую я сама налагала на свое тело. Я даже успешно притворялась, что ем. Так что у старших монахинь не оказалось веской причины, чтобы помешать моему возвышению.

Разумеется, как только я по-настоящему обвенчалась с Господом, то стала с нетерпением ожидать того момента, когда смогу расстаться с этой ложной жизнью и отдать свою душу своему Небесному Новобрачному.

Другими словами, я начала подыскивать наиболее подходящий способ умереть.

Я страстно жаждала возможности принять мученическую смерть и была уверена в том, что она неизбежна. Разве станет Господь откладывать тот момент, когда сможет прижать свою дочь, которая обожает Его, к своей груди? Каждую ночь перед тем, как лечь спать, я орошала свою комнату святой водой. Я умоляла своего духовника соборовать меня каждый день, поскольку ожидала, что он станет для меня последним. Он донес об этом priora, и та обрушилась на меня с упреками.

— Сестра Лорета, — бушевала она, — на что еще вы готовы пойти, дабы привлечь к себе внимание? Я знала, что мы не должны были принимать вас в свой орден.

Я же ответила:

— Заблудшие и невежественные души всегда не понимали и боялись избранных. И поклонялись ложным идолам, каким является сестра Андреола.

— Избранные! — фыркнула мать настоятельница. — Ваша ревность к сестре Андреоле и ваш вздорный нрав — вот единственное, что выделяет вас среди прочих.

И тогда случилось чудо. Я вдруг начала слышать своим глухим правым ухом. Не пронзительные вопли priora, а негромкие чудесные голоса святой Розы и Господа Бога нашего, которые уверяли меня, что мне предстоит совершить великие и трудные дела, поэтому я должна быть готова к ним, для чего должна дать согласие еще ненадолго задержаться в этом неблагодарном мире.

— Ты и только ты одна, сестра Лорета, — нежно прошептал Господь, — должна стать Моим земным голосом в монастыре Святой Каталины. А остальных ждет геенна огненная.

— Как я могу послужить тебе, Господь? — спросила я, но, разумеется, не вслух, а мысленно.

Святая Роза ласково ответила:

— Я расскажу тебе, дитя мое. Твои гонители горько пожалеют о том, что притесняли тебя, когда Псы Ада возденут свои клыкастые лапы, дабы вспороть их пухлые животы.

И тут мне в левое ухо ворвался резкий голос priora:

— Вы что же, не слушаете меня, сестра Лорета? В таком случае я умываю руки.

Святая Роза прошептала мне в правое ухо:

— Помни, дорогая сестра Лорета: чем сильнее ты станешь умерщвлять свою плоть, тем красивее ты окажешься в тот день, когда предстанешь перед своим женихом.

А далеко отсюда, в Старом Свете, Наполеон набросился на Святую Мать Церковь подобно волку, напавшему на овечью отару. До нас дошли ужасные вести, каковые с содроганием восприняли все добрые христиане: о том, что кафедральный собор в Баварии был продан мяснику! В эту ночь мне снились ножи, разложенные на алтаре, бараньи окорока, свисающие с потолочных балок, длинноухие кролики, отяжелевшие от свинца, гроздьями привязанные к колоннам. Я проснулась, вся дрожа, и в ноздрях у меня завяз запах колбас с чесноком, приправленных зеленью, которые я коптила в баварских исповедальнях. Разумеется, на самом деле это всего лишь рабыни монастыря Святой Каталины готовили роскошные завтраки. Но на мгновение мне вдруг померещилось, будто запах грехов Наполеона долетел до нас через океан.

В это утро, прежде чем воспользоваться цепями, делавшими мое тело еще более красивым, я перецеловала их, а потом особое внимание уделила своему лицу.

Джанни дель Бокколе

Бедная Анна! Она была такой красавицей, что теперь ей невыносимо было смотреть на страшный рубец, который протянулся вниз от виска через всю левую сторону ее лица. Я всегда говорил ей, что его никто не заметит, но это было ложью. После этого случая шрам стал единственным, что большинство мужчин замечали в Анне, — эту блестящую розовую полоску кожи, сбегающую по ее лицу.

У Марчеллы шрам был совсем маленький, едва заметный, такое себе красное пятнышко на запястье, появившееся после того, как она попыталась вырвать раскаленную докрасна кочергу из рук своего брата, но тот уже успел приложить шипящую железяку к лицу Анны. Марчелла даже укусила его за палец, чтобы остановить его. Но он лишь небрежно отшвырнул свою маленькую сестренку в угол комнаты и вернулся к своему занятию. А потом выскочил за дверь, заорав во всю глотку, чтобы ему подали новый жилет, потому как его прежний оказался заляпан вином, опрокинутым на него Анной.