Книга из человеческой кожи - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Ловрик cтр.№ 118

Я внимательно слушала, но в голове неотвязно вертелась одна-единственная мысль: «Санто здесь, в монастыре».

Если план сорвется на этой стадии, то присутствие неопознанного трупа в моей келье никакими причинами объяснить будет невозможно. Нас обеих могут обвинить в убийстве. Priora умирает у себя в комнате, в то время как мертвая женщина лежит в побегах тыквы. Если мужество изменит мне сейчас, я подвергну смертельной опасности мать настоятельницу Монику, Жозефу, Розиту, Маргариту, Фернандо, Беатрису и Санто. Санто тоже.

Санто был здесь, в монастыре.

— Идемте, мадам, — торопила меня Жозефа. — У нас осталось немножко-немножко, что мы должны сделать вместе. Пора.

Я повесила тяжелое одеяло на одну ее руку, взяла ее под другую, подхватила свой костыль, и мы осторожно выскользнули из моего дворика, чтобы приступить к выполнению своей задачи.

Сестра Лорета

Подводя его к постели priora. Я наблюдала за ним. Его бледное лицо, окруженное золотистым ореолом светлых волос, было невинным, как у ангела. Совсем как у сестры Андреолы. И сестры Софии.

В глазах у молодого человека появилось отсутствующее выражение — оттуда смотрели похоть и дьявол, как Я и заподозрила, едва увидела его.

Губы его едва заметно шевелились, но не могли произнести ни слова.

Но молодой демон упорно отказывался умирать. Он не собирался сдаваться. Пусть он и выглядел хрупким, но вселившийся в него сатана был силен, очень силен. Я еще никогда не видела ничего подобного. Вот так власть дьявола самым ужасным образом проявляется в последние минуты жизни создания, которым он завладел.

Марчелла Фазан

Я даже не знала, как ее зовут.

Выглянувшая из-за туч луна заливала тело бледным, призрачным светом. Я завернула свободные концы одеяла, прикрыв мертвое лицо клетчатой тканью. Девушка, моя ровесница, была красавицей, с широким носом и тонкими бровями. Весила она даже меньше меня, иначе нам никогда не удалось бы сдвинуть ее с места хотя бы на дюйм.

Жозефа взялась за свободный край одеяла и прохрипела:

— Тяните — тяните же, мадам!

Собрав все силы, я потянула за свой край. В конце концов тело, похожее на гигантский стручок, медленно заскользило по направлению к моему дворику. Мою покалеченную ногу пронзила острая боль, и я покачнулась.

«Прости меня, — подумала я, рывком перетаскивая голову девушки через порог. — Я даже не знаю, как тебя зовут. Ты была настоящей красавицей. Как ты собиралась назвать своего ребенка?»

Монастырские улицы были пусты. Но в кельях вокруг продолжалось шумное веселье. Мы не увидели никого, и никто не видел нас. Я молча плакала оттого, что мне приходится совершать столь ужасный поступок, от боли в ногах, от страха перед разоблачением, от жалости к бедной девушке и ее мертвому ребенку.

Самая опасная часть нашего пути пролегала как раз под окнами кельи priora, которая располагалась в нескольких ярдах от моей собственной, на перекрестке улиц Калле Гранада, Калле Бургос и Калле Севилья. Потому что, если наш план еще действовал, там, внутри, должны были находиться Санто и vicaria. Санто приложит все свои силы и умения, чтобы спасти жизнь матери настоятельнице. A vicaria, несомненно, попытается помешать ему, призвав на помощь все злобные и нечистые силы своей души.

И тут я вспомнила, о чем забыла рассказать Санто. Я не успела предупредить его о той невероятной физической силе, что таилась в истощенном теле сестры Лореты. Я замерла на месте, охваченная страхом, но голос Жозефы привел меня в чувство.

Из окна апартаментов priora доносился гул голосов и виднелся трепетный отблеск пламени свечей. Мне так хотелось услышать голос Санто, но вот его-то как раз и не было. «Должно быть, он занят делом, — подумала я. — Пусть он спасет Madre Монику. Он сделает это, если это в человеческих силах».

Мы волоком затащили женщину в мою комнату, подняли на помост и взвалили на кровать, где я уложила ее головой на подушку.

Жозефа бросилась мне на грудь, и мы замерли, обнявшись, вздрагивая всем телом и судорожно, со всхлипами втягивая в себя воздух. Я зарылась лицом ей в волосы, а потом заставила себя взглянуть на мертвую индианку на кровати. Одеяло уже распахнулось.

«Эту женщину лечил Санто, — подумала я. — Его руки касались ее». Мягко высвободившись из объятий Жозефы, я подошла к женщине, взяла ее за руку, поднесла к губам и поцеловала. Сняв кольцо, обвенчавшее меня с Господом, я надела его на безвольный палец индианки. На моем собственном пальце до сих пор оставался зеленый ободок от травинки, которую я всегда подкладывала под кольцо.

— Мадам…

Жозефа протянула мне сборник гимнов. В другой руке она держала Библию. Мы принялись вырывать из них отдельные листы. Скомкав их, мы обложили ими ноги, руки, все тело и шею индианки. Бумажные цветы распустились вокруг нее, словно она возлежала на похоронных дрогах. Мне предстояло одновременно поджечь бумагу в нескольких местах, чтобы пламя охватило ее как можно быстрее.

— А теперь, Жозефа, — твердо произнесла я, — твоя работа здесь ненадолго закончена.

— Мадам, я могу…

— Мы уже обо всем договорились, Жозефа. Если сейчас нас поймают, будет лучше, если никто не узнает о твоем соучастии.

— Но, мадам…

Я отрицательно покачала головой. Жозефа поднесла к губам маленькую бутылочку зеленого стекла, которую дала ей Маргарита. Это было снотворное, в использовании которого меня обвинят впоследствии. Маргарита обещала, что оно не причинит девушке никакого вреда.

Яркие глаза Жозефы затуманились. Я поцеловала ее и подвела к ее кровати в кухне моей кельи, где уложила на тюфяк. Она уже спала. Убирая волосы у нее со лба, я почти завидовала ей. Ей не придется стать свидетелем того, что собиралась сделать я.

Я подошла к дренажной трубе на краю своего дворика и потянула за веревку, вытаскивая плоскую бутылку бренди, которую принесла мне из аптеки Маргарита. Вернувшись к себе в комнату, я принялась поливать мертвую женщину коричневой жидкостью.

Она употребляла алкоголь в своей недолгой жизни?

На лице ее не дрогнула ни одна черточка, когда пары алкоголя достигли его. На голову ей я положила тряпку, пропитанную бренди.

А потом сказала:

— Прости меня.

Поджигая бумагу у индианки на груди, я отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы не заметить, как языки пламени охватили ее тело, как будто она принялась исполнять какой-то гротескный танец на спине. Кости ее затрещали, словно возвращаясь к жизни. Сорочка девушки сгорела очень быстро, обнажая аккуратную черную стежку, которой Санто зашивал разрез, сделанный в попытке спасти ее от инфекции, вызванной разлагающимся тельцем ребенка внутри нее. А потом вспыхнули и черные нитки шва.