Кровь и лед - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Мазелло cтр.№ 104

С высокого стула позади оскверненного алтаря Синклер обвел взглядом свои пустые владения. Он представил китобоев, которые некогда сидели на этих лавках. Их лица перемазаны жиром и сажей, а на грязных одеждах темнеют пятна засохшей крови. Мужчины теребят в руках шапки, а их взоры устремлены к этому самому алтарю, где священник рассказывает им о прелестях загробной жизни и несметных богатствах, ожидающих на небесах в качестве компенсации за тяготы и лишения, которые они испытывают каждый день. Китобои сидят в Богом забытой церкви с простым и грубо выструганным распятием, посреди ледяной пустыни, окруженные площадками для разделывания туш, варочными котлами, горами потрохов и костей, и слушают сказочки про белые облака и золотистое сияние солнца, про безграничное счастье и вечную жизнь. Про царство, в котором не будет места смердящим живодерням, и… Синклер задумался. В общем, кто его знает, какую там еще лапшу им вешали на уши.

В этом смысле китобои мало отличались от Синклера, которого тоже оболванили басенками про славу и героизм. Когда лейтенант лежал на соломенном тюфяке в казарменном госпитале, снедаемый нарастающим и совершенно необъяснимым желанием, он совершил поступок, о котором впоследствии сожалел очень долго, но уже не мог ничего исправить. Жажда крови, проявившаяся после укуса дьявольского создания на поле брани в Балаклаве, оказалась неодолимой, и он набросился на лежащего по соседству шотландца, беспомощного и слишком слабого, чтобы сопротивляться.

Турки причислили бы его к «проклятым». И Синклер, что греха таить, не стал бы возражать против такой формулировки.

Как бы там ни было, на следующий вечер, когда Элеонор пришла его проведать, Синклер чувствовал себя явно окрепшим. Почти что заново родился. Он снова мог нормально дышать, зрение обострилось, да и мозги, кажется, полностью прочистились.

Вот, значит, что испытывают люди, ставшие «проклятыми», думал лейтенант.

А в лице Элеонор он, напротив, уловил какую-то нехорошую перемену, заметил, как ему показалось, начальные проявления загадочной крымской лихорадки. Ею успело переболеть огромное число его сослуживцев, так что симптомы недуга лейтенант знал назубок. Опасения подтвердились, когда Элеонор вдруг, пошатнувшись, вывернула на пол суп, после чего санитары под руки вывели ее из палаты. Следующий вечер, когда вместо Элеонор к нему пришла Мойра, выдался самым мучительным.

— Где Элеонор? — требовательно спросил он, приподнимаясь с пола на локте.

Даже такое движение причинило боль. Синклер подозревал, что при падении с лошади поломал ребро или два, но переломам ребер особого внимания не уделялось, а методы лечения, которыми пользовались местные хирурги, наверняка его просто убили бы.

— Элеонор сегодня отдыхает, — сказала Мойра, старательно избегая взгляда Синклера.

Она опустила на пол тарелку с еще теплым супом и кружку мутноватой воды.

— Скажи правду, — потребовал он, схватив ее за рукав.

— Мисс Найтингейл решила, что ей необходимо восстановить силы.

— Она заболела, я прав?

Девушка нервно заморгала и, протерев передником ложку, молча положила ее в тарелку с супом.

— У нее лихорадка? Насколько далеко все зашло?

Мойра сдавленно всхлипнула и отвернулась.

— Ешьте суп, пока не остыл.

— Да к черту суп! В каком она состоянии? — От мысли, что произошло непоправимое, у него зашлось сердце. — Скажи, что она еще жива!

Мойра кивнула, легонько промокая слезы носовым платком.

— Где она? Я должен ее увидеть.

— Это невозможно. — Мойра покачала головой. — Элеонор в отделении для медсестер, а в обычную палату ее не переведут.

— Значит, я пойду прямо туда.

— И застанете ее в таком состоянии… Элеонор бы этого не хотелось. К тому же вы ничем не сможете ей помочь.

— Ну, об этом уж мне судить.

Он отбросил рваное одеяло и вскочил на ноги. Но мир вокруг него поплыл — грязные стены, засиженные мухами кисейные занавески, искалеченные тела, лежащие неровными рядами на полу. Мойра схватила его за талию и помогла удержать равновесие.

— Вы не сможете туда дойти! — воспротивилась она. — Физически не сможете!

Но Синклер не сомневался в собственных силах, да и был уверен, что Мойра его поддержит. Он запустил руку за импровизированную подушку из кучи соломы и извлек мундир, весь помятый и перепачканный грязью, но уж какой был. Мойра нехотя помогла ему одеться, и лейтенант шатающейся походкой побрел к выходу. Дверь вела в бесконечно длинный коридор, мрачный и переполненный пациентами.

— В какую сторону?

Мойра крепко взяла его за руку и повела налево.

Они шли мимо бесконечной вереницы палат, и все были битком набиты больными и умирающими. Большинство солдат лежали тихо, а некоторые что-то невнятно бормотали себе под нос. Несчастных, которые метались в диком бреду или испытывали такие адские муки, что их нельзя было успокоить обычными средствами, накачивали лошадиными дозами опиума и оставляли на произвол судьбы, втайне надеясь, что те вообще не очнутся. По пути им иногда встречались санитары и врачи, которые неизменно провожали пару удивленными взглядами, но на том их интерес и заканчивался — обязанностей у медиков было по горло, а госпиталь занимал такую огромную площадь, что тратить время на расспросы совсем не было времени.

Поскольку изначально здание госпиталя выполняло роль казарм, в плане оно имело вид огромного квадрата с башнями на каждом из четырех углов и просторным двором в центре. Здесь некогда могли проводиться учения одновременно нескольких тысяч солдат. Медсестер расселили в северо-западной башне, поэтому, пока они взбирались по узкой винтовой лестнице, Синклеру приходилось всем весом опираться на плечо и пухлую руку Мойры. Когда они подходили к первой лестничной площадке, то увидели тусклый свет фонаря, движущийся в их направлении. Мойра быстро затолкала лейтенанта в неглубокую нишу в стене, а когда лампа приблизилась, выступила вперед и сказала:

— Добрый вечер, мадам.

Судя по смутным очертаниям женщины с лампой в руке и черному ажурному платку, наброшенному на белый чепец, которые Синклер видел из укрытия, медсестра поприветствовала саму мисс Найтингейл.

— Добрый вечер, мисс Мулкаи, — раздался ответ. В подслеповатом свечении фонаря воротничок, манжеты и передник выделялись яркими белыми пятнами. — Я надеюсь, вы возвращаетесь к постели своей подруги.

— Именно так, мадам.

— Как она? Лихорадка не пошла на спад?

— Не настолько, чтобы это можно было заметить, мадам.

— Жаль. Я навещу ее, как только закончу обход.

— Благодарю вас, мадам. Я уверена, Элеонор будет очень вам признательна.

Мисс Найтингейл подрегулировала пламя в лампе, и Синклер в темном углу затаил дыхание.