Хозяйка розария - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Линк cтр.№ 119

— Мать говорит, что они отдадут… — Алан прикусил губу. Он хотел сказать «труп», но это слово показалось ему столь неуместным в отношении к Хелин, что он не смог его произнести. — Полицейские отдадут Хелин только в начале следующей недели, и похороны состоятся в среду, — сказал он.

— Ты поедешь?

— Конечно. Хелин была мне как вторая мать. Кроме того, надо позаботиться и о Беатрис. Ей сейчас нужна помощь.

— Мне так не кажется, — возразила Майя. — Беатрис, конечно, потрясена, как все мы, но ее боль не безгранична.

Алан удивленно посмотрел на Майю.

— Она прожила с Хелин практически всю жизнь. Со смертью Хелин для нее весь мир может перевернуться.

— Она никогда не любила Хелин. Наверное, не было на свете человека, от которого она бы так сильно хотела избавиться, как от Хелин.

— Ты преувеличиваешь. Конечно, между ними бывали какие-то трения, но это нормально. В принципе…

— В принципе, Хелин вцепилась в Беатрис, как клещ, и Беатрис всегда хотела послать ее ко всем чертям, — сказала Майя. Потрясение не подействовало на ее способность к трезвым суждениям и на умение ясно излагать мысли.

— Выбирай выражения и думай, когда говоришь, — раздраженно сказал Алан. — Мне кажется, что ты не…

Она тихо засмеялась, но в ее смехе не было ни прежнего веселья, ни кокетства. Он прозвучал пронзительно и горько.

— Алан, ты неподражаем. Ты рос и воспитывался с этими двумя женщинами, ты провел с ними полжизни, но тебе так и осталось неведомым то, что знает весь остров: все пятьдесят лет их отношения были ужасными, они живут в одном доме и терпеть не могут друг друга. Хелин не уходила от Беатрис, потому что зависела от нее, а Беатрис не могла от нее избавиться, потому что жалела ее или, может быть…

— Моя мать никогда никого не жалела, — возразил Алан, — и это не могло быть мотивом. Она не стала бы терпеть в доме человека, от которого хотела избавиться. Беатрис не такова. Все-таки я ее немного знаю. Если ей кто-то не нравится, она скажет это ему в глаза, четко и недвусмысленно.

— Очевидно, она не стала этого делать по отношению к Хелин.

— Наверное, потому, — сказал Алан, — что она любила Хелин.

— Мэй говорит…

— Мэй! — Алан недовольно поморщился. — Не обижайся, Майя, но твоя бабушка Мэй, если дать ей волю, может наговорить массу глупостей. Не во всем можно ей верить.

— Конечно, не во всем, Алан. Но она права в том, что говорит о Хелин и Беатрис, потому что, кроме нее, так же думают сто человек. У меня самой всегда было такое же ощущение.

— Нет смысла сейчас это обсуждать, — сказал Алан. — Хелин умерла и… Боже мой! — он упал в кресло и обхватил лицо ладонями. Когда он поднял голову, Майя заметила, что глаза у него красные, хотя он и не плакал.

— Что ты вообще здесь делаешь? — бесцветным тоном спросил он.

— Я же тебе сказала, — ответила она, стоя посреди комнаты с пустым стаканом в руке. — Мне хотелось поговорить с человеком, который знал Хелин.

— Ты могла бы поехать к Эдит.

— Эдит не должна это знать. Она слишком стара для таких потрясений.

— Ну, хорошо. Ты пришла ко мне. Ты со мной поговорила. Теперь можешь уходить.

— Да, могу.

— И?

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Если у тебя какие-то проблемы, то поделись ими со своим другом. Думаю, он сможет тебя утешить.

— Ах, этот… — сдавленным голосом произнесла Майя.

— Что, что?

— С ним покончено. У меня больше ничего нет — ни денег, ни жилья, ни человека, — она заплакала. — Мне придется вернуться в этот проклятый богом Сент-Питер-Порт.

— Я не понимаю, как можно быть таким бессердечным. Этот полицейский допрашивал Беатрис в день похорон Хелин, — сказала Франка. — Неужели он не мог подождать?

— Это был не допрос, — возразил Алан. — Это была короткая беседа, и следователь сначала спросил, согласна ли Беатрис на нее. Беатрис изъявила готовность. Кроме того, ей придала уверенности моя возможная помощь. Мне, кроме того, кажется, что она ничего не имела против этой беседы.

Стоял чудесный майский день; на синем небе не было ни облачка. Солнце припекало, как в разгар лета, буйно цвели луга и кусты вдоль скал и берега моря, а само оно сверкало сияющей бирюзой. Несколько парусных судов скользили по водам залива. Стоял жаркий, тихий, сонный день.

— Мне надо прогуляться, — сказала Франка после того как пришел полицейский следователь и уединился с Беатрис в гостиной, — иначе у меня просто голова лопнет.

— Если вы не против, то я пойду с вами, — сказал Алан. Он тоже нерешительно топтался в прихожей после того как за матерью и полицейским закрылась дверь гостиной и щелкнул замок. — Мне тоже стоит немного размяться.

Траурная церемония сильно утомила его; он смог ее выдержать, только опрокинув пару рюмок коньяка. После похорон Беатрис устроила поминки с холодными блюдами, вином и пивом. Алан выпил достаточно для того, чтобы сохранить душевное равновесие. Он, конечно, заметил, что мать пристально следит за ним и считает, сколько стаканов он выпил, но в присутствии множества гостей не могла ничего ему сказать, а он изо всех сил старался не оказаться с ней наедине. Вскоре после того как ушли последние гости, явился полицейский, и у Беатрис снова не было возможности выговорить сыну за чрезмерное пьянство.

Теперь он шел рядом с Франкой по вившейся вдоль моря дороге. Не сговариваясь, они пошли по той дороге, на которой нашли убитую Хелин. Они спустились в деревню, обогнули бывший дом Уайеттов и направились к бухте Пти-Бо. От деревьев на дорогу падала густая тень, от свежей травы на обочине дороги веяло прохладой. Потом деревья стали попадаться реже, и солнце снова стало сильно припекать.

— Может быть, стоит повернуть назад, — предложил Алан. Он не переоделся после похорон и по-прежнему был в черном костюме. На Франке тоже был черный костюм; к тому же она была в туфлях на высоком каблуке. — Как вы вообще можете ходить в таких туфлях?

— Если не идти слишком быстро…

Впереди показалось море — сверкающее на солнце огромное зеркало. Именно в такие дни, как сегодня, Франка особенно остро чувствовала красоту ландшафта.

— Как здесь красиво, — сказала она.

— Да, не правда ли? — он проследил за ее взглядом и подумал, что она права: здесь и в самом деле изумительно красиво. Он видел этот ландшафт с детства и воспринимал его дикую чарующую красоту, как нечто само собой разумеющееся. Теперь он посмотрел на него глазами Франки, и, казалось, увидел его впервые. Море и скалы утешали, вливали в душу умиротворение. Теперь Хелин была навсегда связана с островом.

«Ей будет хорошо здесь, в таком красивом месте», — подумал он и смутился от этой детской мысли.