Особый склад ума - читать онлайн книгу. Автор: Джон Катценбах cтр.№ 56

Заявление же, которое я подготовил для вас по его просьбе, составлено на тот случай, если вы когда-нибудь обратитесь в нашу контору, и оно, по его словам, является посмертным даром, который он вам приносит. В этом заявлении говорится: «В радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас».

Приношу свои извинения за то, что больше не могу предоставить вам никаких сведений.

Дальше стояла размашистая подпись адвоката: Г. Кеннет Смит. Ей хотелось ему позвонить. Ей показалось, что за скупыми строками письма скрыто куда больше, однако она удержалась от искушения. Вместо этого она отказалась от абонированного почтового ящика, не указав нового адреса.

Теперь же она положила это письмо на кровать рядом со страницей из Бюллетеня школы Св. Томаса Мора и смотрела на них пристальным взглядом.

Она вспоминала. Когда они приехали в Южную Флориду, дети были еще совсем маленькие. Она так надеялась, что ей удастся стереть из их памяти воспоминания о старом доме в Нью-Джерси! Ей так этого хотелось! Она так старалась, чтобы на новом месте им ничто не напоминало о прошлом! Здесь все было другое — одежда, которую они носили, еда, которой она их кормила. Она убрала из жизни любую ткань, любой вкус или запах, которые могли бы напомнить им о месте, откуда они сбежали. Она изменила даже выговор. И немало потрудилась, чтобы привить им южную манеру речи. «Южнопацанский» — так называют этот диалект в здешних краях. Он вобрал в себя разные словечки и обороты южноамериканского и афроамериканского диалектов. Словом, она приняла все меры, чтобы дети начали считать эти места родными.

Диана порылась в шкатулке и достала отпечатанный на машинке лист с именами и небольшой пакет с фотографиями. Когда она положила его на колени, ее руки дрожали. Она не доставала их много лет. Один за другим она вынимала снимки.

На первых нескольких фотографиях запечатлены ее родители, а также ее брат и сестра, когда все они были еще молоды. Снимки сделаны на пляже в Новой Англии, так что купальники, раскладные кресла и пляжные зонтики старомодные и невольно вызвали у нее улыбку. На одной фотографии отец — с длинной удочкой, в болотных сапогах и в сдвинутой на затылок матерчатой кепке. Он широко улыбался и указывал пальцем на большого полосатого морского окуня, которого нес на кукане. Теперь отца нет, подумала она. Наверное. Слишком много лет прошло с тех пор. Она не знала наверняка, но думала, что, скорее всего, он умер. Он бы гордился тем, что его внучка знает толк в рыбной ловле не хуже, чем он. Ему бы понравилось, возьми она его покататься на своем скифе.

Диана отложила фотографию в сторону и взялась за другую. На ней ее мать стояла рядом с братом и сестрой. Они сплели руки, и было понятно, что Диане удалось нажать кнопку затвора как раз в тот момент, когда мать сказала какую-то очень смешную шутку, потому что все головы на фото запрокинуты в приступе хохота. Это ей нравилось в матери больше всего — то, что мать всегда могла рассмеяться или пошутить по любому поводу, как бы тяжело ей иногда ни приходилось. «Вот женщина, которая умела не обращать внимания на любые неприятности, — подумала Диана. — Должно быть, я унаследовала упрямство именно от нее. Наверное, и она уже умерла. А если нет, то слишком стара и все забыла». Диана бросила на фотографию еще один взгляд, и на нее нахлынуло такое одиночество, что на какое-то мгновение ей захотелось непременно вспомнить ту шутку, над которой они тогда так смеялись. Это помогло бы вернуться в то время. Ничего другого ей так не хотелось, как просто еще раз услышать ту шутку.

Диана глубоко вздохнула. Затем посмотрела на брата и сестру и прошептала им: «Простите». Должно быть, им всем пришлось нелегко, когда она исчезла. Дни рождения, годовщины семейных событий, Рождество… А еще, должно быть, свадьбы, крестины, похороны — все, что обычно происходит в семье, в большой семье, — все это она вычеркнула из своей жизни одним махом. Она ни единым словом не объяснила причину своего бегства, не прислала им ни одной весточки. В том, что это должно быть сделано именно так, она прекрасно отдавала себе отчет в ту ночь, когда сбежала от Джеффри Митчелла и покинула дом, в котором жила с ним.

Все, что она получила взамен, — это жизнь, свою и своих детей. Эта жизнь должна была стать безопасной. И единственный способ, который мог помочь ей обеспечить эту безопасность, заключался в том, чтобы никогда не обнаруживать себя. Ибо иначе он их нашел бы. Это она знала точно.

«В ту ночь я умерла, — подумалось ей, — но зато возродилась для новой жизни».

Диана отложила фотографии и взглянула на лист с напечатанными на нем именами. Там были имена и последние известные ей адреса всех ее родственников. Они, как она надеялась, могли когда-нибудь пригодиться ее детям. Она верила, что рано или поздно настанет день, когда их семья сможет наконец воссоединиться.

Она думала, что это произойдет, когда получила письмо от поверенного. Свидетельство о смерти. Оно пролежало в шкатулке два десятка лет. Она так его ждала! Так почему же, прочтя его, она так и не решилась себя обнаружить?

Диана покачала головой.

Потому, что так и не смогла до конца поверить в написанное. Сколь бы убедительно ни казалось на первый взгляд то, о чем сообщал адвокат, его письмо все-таки вызвало у нее слишком много сомнений, чтобы она могла рискнуть жизнью и поставить под угрозу судьбы своих детей. На самом дне шкатулки оставался еще один небольшой конверт из желтоватой манильской бумаги. Диана прикоснулась к нему с большой осторожностью, словно тот мог упасть и разбиться. Она медленно открыла его, впервые за много лет. В нем тоже хранилась фотография, на которой была изображена она сама, сидящая в кресле. На этом снимке она выглядела намного моложе, чем теперь. Увидев свое лицо, она нахмурилась. Лицо показалось ей каким-то мышиным. Не лицо, а мордочка за большими стеклами очков. Робкая и нерешительная. Пятилетняя Сьюзен сидела у нее на коленях, вцепившись в нее; она всегда была как сгусток энергии. Семилетний Джеффри стоял рядом, прислонившись к ней. Вид у него был серьезный и сосредоточенный, и он выглядел старше своих лет. Она крепко держала его за руку.

За ними, за спинкой кресла, в котором она сидела, стоял Джеффри-старший. Объективы у фотокамер тогда были с маленьким фокусным расстоянием, и потому, хотя муж и стоял всего в нескольких дюймах позади них, его черты получились размытыми и расплывчатыми.

Он всегда старался так или иначе не попадать в фокус. Диана всмотрелась в его лицо. «Какой мерзавец», — подумала она.

Ее Джеффри знал бы, что делать с этой фотографией. Он знал бы, как ее отсканировать, а затем так над ней поработать в фотошопе, чтобы изображение стало четким. А затем применил бы специальную программу, которая состарила бы лицо, чтобы знать, как он выглядит сегодня.

Диана перебила себя на полуслове.

— Но ты же умер, — произнесла она вслух.

Лицо на фотографии ничего не ответило.

Она сделала все, что сумела, подумала Диана. Она следила за ним как могла, прилежно читала бюллетени школы Св. Томаса Мора, тайком подписывалась на «Принстон пэкет», еженедельник, который освещал также и события в Хоупвелле. Она даже подумывала о том, чтобы нанять частного детектива, однако, увы, хорошо отдавала себе отчет в одном очень печальном обстоятельстве: все сведения могут передаваться в двух направлениях, и все усилия, предпринятые с целью побольше разузнать о нем, какими бы изощренными те ни казались, могли выйти ей боком. Так что за прошедшие годы она употребила лишь те средства, в безопасности которых была полностью уверена. Вся полученная ею информация бралась из открытых источников, таких как газеты и журналы. Она исследовала бюллетени Общества выпускников всех школ, где он преподавал, и всех, где он когда-то учился. Она читала в газетах некрологи и объявления о смерти и уделяла пристальное внимание сделкам с недвижимостью. Увы, все ее подобные поиски оставались безрезультатными. Однако же и теперь, спустя много лет после получения письма от поверенного, она продолжала свои усилия и очень этим гордилась. Многие на ее месте решили бы, что теперь находятся в полной безопасности, но она не принадлежала к их числу.