Дураки и герои - читать онлайн книгу. Автор: Ян Валетов cтр.№ 83

Аль-Фахри разжал руки и начал опрокидываться на спину, смешно тормозя ботинками по рифленому металлу пола, а Вонючка по инерции продолжала лететь спиной вперед, раззявив рот в крике. Аппарель под ней закончилась, а ее ноги все еще не чувствовали под собой пустоту, и тут она вспомнила о гранате и разжала пальцы, но было поздно. Сергеев поймал ее безумный взгляд, и в тот же момент она канула вниз, словно брошенный в пруд камень, вслед за бесполезной уже «лимонкой».

Аль-Фахри едва не вылетел вслед, но успел схватиться за болтающиеся троса и завис над пустотой тремя четвертями тела. Воздушный поток, вихрящийся у хвоста, подхватил его и приподнял, словно перышко. Влажные руки араба заскользили по плетеному металлу, и он начал сползать за край, не спуская глаз с Сергеева, но при этом не говоря ни слова.

Михаил почти не колебался. Почти. Он сделал шаг и, нагнувшись, ухватил трос и рванул его на себя. Аль-Фахри швырнуло вниз, как сбитый истребитель. Он сильно ударился грудью о кромку аппарели, но через секунду уже был на полу платформы, в безопасности. Сергеев помог ему подняться. Хасан держался за ушибленные ребра и не мог наладить сбитое дыхание. Воздух с сипением вырывался из него и каждый вздох явно был мучителен. Араб сделал несколько шагов и, разевая рот, сел, привалившись спиной к простреленному колесу «лендровера». Сергеев упал рядом и увидел, как из второго джипа осторожно высунул голову осмелевший Базилевич.

Хасан продолжал шумно дышать. Сергеев положил ему на плечо руку и сказал на фарси:

– Спасибо.

Аль-Фахри сдержал дыхание, скосил свои черные, демонические глаза и ответил по-русски, практически без акцента:

– Теперь квиты. Послушай, или мне кажется, но дышать стало легче!

И повел своим породистым носом из стороны в сторону, раздувая нодри, словно принюхиваясь.

Сергеев невольно ухмыльнулся и тут же, неожиданно для себя, заразительно засмеялся, поглядывая на араба, и тот, несмотря на боль в груди, тоже захохотал. Базилевич закрутил головой и несмело захихикал, глядя на них обоих…

И в этот момент замолчали моторы…

* * *

Крутов знал, что власть – это всегда одиночество.

Рядом с тобой будут те, кто хочет что-то получить.

И те, кто хочет погреться в лучах чужого могущества.

Но очень мало тех, кто любит тебя, тех, кто рядом с тобой просто так – ни за что. С каждым годом бескорыстных будет становиться все меньше, и к этому надо быть готовым.

Зато будут множиться другие: алчные, ждущие подачки, куска со стола. Предатели всех мастей, властолюбцы, а еще – разнообразные прихлебалы, льстецы, карьеристы, фанатики, смысл жизни которых в бездумном, восторженном подчинении приказам хозяина.

Вся пищевая пирамида – от планктона до гигантов весом в сотню тонн, плавала в огромном кремлевском аквариуме, порой не отделенная от президента ничем, даже виртуальной стеклянной стеной. Он окружил себя бывшими сослуживцами, которым, хоть с натяжкой, но можно было доверять – люди, привыкшие к дисциплине и подчинению, предают не в пример реже анархистов. Хотя и они тоже предают, и последствия их измены гораздо более страшны и разрушительны, но все же Крутову было легче прогнозировать поведение тех, чей алгоритм мышления вырабатывался в одних с ним условиях.

Постоянно окруженный собственной гвардией, Александр Александрович взирал на мельтешение царедворцев отстраненно, даже с некоторой апатией, наблюдая равнодушно, как некоторые рыбки, еще вчера бывшие пузатой мелочью, по его воле или по его же недосмотру, начинают расти и превращаются в гигантов. И при первом же наезде со стороны власти, сдуваются, теряя гонор и размер, словно воздушные шарики после праздника, становясь мягкими, податливыми и покорными.

Или исчезают, забиваются в тайные норки, где отложен запас на «черный» день, и там, в тишине и безвестности, догрызают припасенные косточки.

Крутов осознавал, что власть развращает людей, а абсолютная власть развращает людей абсолютно, но все-таки надеялся, что может остаться самим собой. Не превратиться в бронзовый бюст еще при жизни, что совсем просто сделать в потоках льющейся со всех сторон круглосуточной осанны, а сохранить обычные человеческие черты.

Вот Дед – тот не «забронзовел», а до конца остался живым человеком. Пьющим без меры, все более и более скатывающимся в болото старческого маразма, окружившим себя плохими советчиками и изощренными ворами, но – человеком. И так и не выпустил из рук бразды власти – ему не дали выпустить до самого последнего момента, неважно из каких побуждений, но не дали, и Дед, умирающий, разваливающийся на части, не бросил все на произвол судьбы и непрогнозируемого электората, а передал державу в надежные руки. В очень надежные руки, способные привести страну к благополучию и процветанию.

«Это к вопросу об управляемости, – подумал Александр Александрович, улыбаясь в темноту краешками губ. – У нас всегда выбирают управляемого ставленника, так проще ощущать собственную мудрость и полагать себя защищенным. А ведь на самом-то деле человек управляем только до той поры, пока не ощутил запах власти. И стоит этому волшебному аромату достичь ноздрей избранника, как сбрасываются маски, расклады меняются: все, что вчера было в диковинку – становится привычкой. Появляются толпы собственных поклонников, прихлебателей и летописцев, а это приятно – по себе знаю.

И хорошо если у вчерашнего «вполне управляемого» не появляется мысль уничтожить бывшего благодетеля – для чистоты вновь приобретенных ощущений: в истории такое случалось тысячи раз. Ведь во дворце места для чужих приспешников уже нет! Нужно формировать новую команду из собственных вассалов, безжалостно изгоняя чужие кадры из обжитых кабинетов, перераспределяя денежные потоки, доступ к природным монополиям и административному ресурсу. Это называется мудреным новым словосочетанием «переформатирование вертикали власти», а по сути – новый хозяин сажает собственную свору по государственным будкам.

Крутов знал, что и как делается в таких случаях. Знал в деталях, потому что недавно сам делал нечто подобное. И очень надеялся, что у него хватит ума, бдительности и интуиции в будущем, чтобы самому не оказаться в ситуации, когда рука нового хозяина Кремля захлопнет перед ним ворота.

Возможно, спустя некоторое время (через сколько лет такое может случиться, Александр Александрович загадывать не хотел) он и уступит место у державного штурвала, но это произойдет не ранее, чем российский корабль вновь обретет уверенный ход, а трюмы его наполнятся золотом. Вот тогда-то и можно будет уйти на покой, передав власть по-настоящему лояльному преемнику. Стопроцентно управляемому и надежному.

«Кстати, – подумал Крутов уже без улыбки, – и снова возвращаемся к вопросу об управляемости».

Он набросил на плечи легкий джемпер и вышел на веранду Ближней дачи.

Ближнюю дачу называли Ближней лишь по аналогии с хозяйством бывшего Кормчего, на самом-то деле домик Иосифа Виссарионовича находился совершенно в другом месте и был значительно меньше.