Мефодий Буслаев. Месть валькирий - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 57

– А ты, конечно, не танцевал? – предположил Меф.

– Нет, почему? Я тоже танцевал! Я так ерзал ногами по паркету, что протер себе новые шерстяные носки! Но внутренне мне было тоскливо. Я никак не мог быть с ними душой и веселился только от стадного чувства. Я ведь трус, да? – спросил Евгеша уныло.

– Да все с тобой нормально! Просто ты... ну... уникум, что ли? – успокоил его Меф.

Слово выскочило случайно, однако Мошкин немедленно за него ухватился.

– Да, пожалуй, так Необычный! Как же я ненавидел эту свою необычность! Я был не такой, как все. Меня отталкивали. И одновременно я ощущал себя гораздо выше всех, с кем общался. Я был император, король, герцог, на худой конец, но они не знали об этом и не понимали меня. Мои мысли их совершенно не интересовали. Они только дрались, вопили, ржали как безумные и кидались цветочными горшками. Они все говорили об одном и том же, и даже самые оригинальные из них черпали свою оригинальность у кого-то другого, – сказал Евгеша с болью.

Меф хмыкнул.

– Чем кидались? Горшками? Это еще терпимо. У нас один кадр в окно стулом запустил! Знаешь, железные такие! Там внизу народ идет, а тут – фигак! Стул летит.

– Не убил никого?

– Да не, не убил... Но парень тот еще был даун... Слов просто вплотную не понимал, – сказал Меф и нежно посмотрел на свой кулак.

Мошкин встал, подошел к Буслаеву совсем близко и, близоруко разглядывая в сумраке его лицо, тихо спросил:

– Слушай... а ведь ты тоже... ну... не совсем обычный... Тебя не доставали, нет?

Меф пожал плечами.

– Я как-то особенно не задумывался. Если меня кто-то конкретно доставал – я бил ему в глаз. Ну или куда кулак прилетит. Двух-трех раз вполне хватило, чтобы отвоевать себе нишу спокойного существования. Мошкин завистливо вздохнул. В нем бурлили скверные воспоминания.

– Это только дауны-сказочники думают, что детство – идеальное время. Сюсю-муму в сиропе! Не рви листочек! Листочек – это пальчик дерева! – передразнил он.

– Ты не рвешь листочек и всех жалеешь? а какой-нибудь Вася в песочнице вставляет тебе лопату в нос, на голову надевает ведро и участливо спрашивает: «Бо-ольно?» Но это еще шут с ним! Вася намочит штаны, заревет, и его за ухо утащат домой. А вот из школы уже никуда не денешься. Тут ты в ловушке. Никогда в жизни человека не травят сильнее, чем в каком-нибудь седьмом-восьмом-девятом классе. И кто? Не какие-нибудь уроды, которые кошек вешают, а вполне нормальные вроде бы люди, которые потом за всю свою жизнь об этом даже и не вспомнят...

И вновь Мошкин мучительно всмотрелся в лицо Мефодия.

– Ты-то меня хоть понимаешь? – спросил он обречено.

– Ну да, – ответил Меф неохотно. – Детство – оно такое... Полосатое... С утра муравьев пережег лупой, полвзвода, а в полдень старушенции помог в лифт впихнуться или другое что хорошее сделал. Потом снова плохое и снова хорошее. А так ничего, нормально, жить можно... Тебя травили, вот ты и не замечал хороших минут.

Евгеша вновь уставился на своих королей. Он явно надеялся услышать нечто иное. «Не, ну дела, – подумал Меф. – Я его не устраиваю, Чимоданов не устраивает, никто не устраивает. Он, значит, особенный, а мы – нет. Что ж я ему, друзей из грязи налеплю?»

– Ты не знаешь, Дафна у себя? – спросил он.

Мошкин сделал головой движение, свойственное ослику Иа в худшие моменты его жизни.

– Кажется, Даф ушла. Хотя я не уверен.

Мефодия это не удивило.

– Жалко. Арей меня не искал?

– Даже не вспоминал. Бродил где-то, как и ты. Зато Улита сказала, что убьет тебя, когда ты ей попадешься. Или, может, не убьет, а голову оторвет? Не помню деталей! – засомневался Евгеша.

Мефодий ощутил, что начинает уставать. Мошкин его порядочно грузил.

– Слушай, у меня к тебе просьба... Подержи киску! – сказал Буслаев и притворился, что хочет бросить Депресняка Мошкину на колени.

В следующий миг Евгеша с воплем сорвался с кресла и, заорав: Ты что, больной? – скрылся у себя в комнате.

– Можно подумать, я в него динамитной шашкой хотел бросить! А ведь это был всего лишь пушистый котик... Ну, или в душе пушистый, – сказал и тотчас поправился Меф.

Проходя он взял со стола в гостиной три заблудившиеся чашки (посуды в резиденции мрака вечно не хватало, и царствовал принцип: «хватай и бери!» и понес их к себе в комнату, размышляя, кого из них отравили. Правда, мысль о чашках была мимолетной. Куда больше его занимали две другие вещи: как ему отыскать валькирию и куда подевалась Даф.

Не доверяя до конца Мошкину, утверждавшему, что Даф ушла, Мефодий решил все же толкнуться к ней в комнату. Он постучал. Никто не откликнулся. Буслаев хотел уже уйти, когда с той стороны ему почудился какой-то звук.

Ага! Она там, только обиделась и не хочет открывать!

Меф не знал, как, на заклинание или маголодию – Даф запирает дверь, но это не имело значения. У мрака на все случаи жизни существовали свои отмычки.

Костяшкой согнутого среднего пальца он размашисто начертил руну проникновения.

Руна слабо замерцала. Теперь все зависело от того, достаточно ли энергии Мефодий сумеет прокачать в нее и будет ли эта энергия сильнее запирающего заклинания или маголодии. Но с этим у Мефа сложностей обычно не возникало. Не важно, на какой замок закрыта шкатулка, если циклоп берется за дубину.

Проблемы возникали с контролем, когда требовалось дозировать силу.

– Попросить о чем-либо синьора Помидора все равно, что прикурить от атомной электростанции. Курильщик испепеляется быстрее сигареты, – пошутил как-то Арей, когда во время тренировки Мефодий случайно снес часть внешней стены резиденции.

Вот и сейчас стоило Буслаеву сосредоточиться, как дверь распахнулась, едва не снеся кончик носа самому Мефу, и треснула надвое, ударившись о стену.

Виновато хмыкнув, Буслаев просунул голову в комнату и тотчас понял, что соваться, вообще не следовало. Перед ним, мрачно подбоченившись, в той трафаретной позе, в которой художники так любят рисовать суровых жен со скалкой, застыла караулившая его Улита. Правда, вместо скалки в руках у нее была шпага.

– А, явился – не запылился! Я знала, что ты сюда сунешься! Ты где был? – мрачно спросила она.

– Э-у... У меня был фарс мажор! – бодро отрапортовал Мефодий.