Монреальский синдром - читать онлайн книгу. Автор: Франк Тилье cтр.№ 71

Экспресс двигался вперед, и пейзаж за окном справа менялся: сначала — горы, отроги Альп, потом, за Лионом, началась равнина. Еле заметное покачивание стального мастодонта убаюкивало Люси, и она почти задремала. А просыпаясь на мгновение, всякий раз видела, что Шарко смотрит на пустые сиденья через проход, и слышала, что он бормочет нечто непонятное. Он по-прежнему был весь мокрый, как-то ненормально сильно он потеет… Пока Люси спала или делала вид, что спит, комиссар раз пять или шесть вставал, уходил в направлении туалета или бара и появлялся минут десять спустя, иногда в бешенстве, иногда умиротворенный, вытирая лоб и шею бумажным носовым платком.

На столичный Лионский вокзал прибыли в 23.03. Было уже темно, лица людей осунулись от усталости, пыльный воздух большого города проникал в здание, принося с собой его запахи. Первый поезд на Лилль уходил только в 6.58 утра. Предстояла долгая ночь, делать было нечего, идти некуда. Мысли Люси разбегались. И речи не могло быть о том, чтобы шататься по ночному Парижу. С другой стороны, она стеснялась идти в отель с этим дурацким рюкзачком и не имея во что переодеться. Ну а что еще можно придумать, кроме какой-нибудь двухзвездочной гостиницы? Да, конечно, это лучшее решение. Она повернулась к Шарко, чтобы попрощаться, но обнаружила, что его рядом нет. Он стоял в десяти шагах позади, сморщившись, скосившись куда-то вниз и размахивая руками. Изредка Франк поглядывал на нее, но ей показалось, что он участвует в каком-то бурном объяснении. В конце концов он улыбнулся, хлопнул ладонью по воздуху, как по чьей-то руке, и тогда Люси решилась подойти:

— Что это с вами? Что вы тут делаете?

Он быстро спрятал руки в карманы.

— Вел переговоры… — Глаза его сияли. — Слушай, тебе же негде ночевать, да? Переночуешь у меня. У меня есть широкий диван, наверняка куда удобнее, чем египетская кровать.

— Я не знаю, какие в Египте кровати, а главное — мне не хоте…

— Да не бойся, ты ничуть меня не стеснишь! В общем, воля твоя, хочешь — пойдем, не хочешь — оставайся здесь.

— Ладно, в таком случае — согласна, пойдемте.

— Отлично. Теперь, пока не поздно, постараемся успеть на скоростное метро. Как бы не упустить последний поезд…

Комиссар двинулся вперед, к туннелям, а Люси, прежде чем пойти за ним, обернулась и посмотрела на то место, где Шарко стоял один несколько минут назад. Шарко, оглянувшись, заметил это, вынул руки из карманов и, помахав мобильником, который держал в правой, улыбнулся:

— Ты что — подумала, я разговариваю сам с собой? Забавно!

«Наверное, — думала Люси, — наверное, после этого звонка с вокзала супруга комиссара встретит нас прямо на пороге квартиры…» И всю дорогу она пыталась себе представить, какая жена может быть у человека подобного масштаба. Может быть, его жена наделена статью и характером укротительницы львов… А может быть, она, наоборот, покорная, нежная, готовая каждый вечер подставиться, чтобы полицейский мог сорвать на ней накопившиеся за очередной бесконечный рабочий день усталость и злость…

Однако стоило комиссару отпереть дверь, Люси сразу же поняла, что никто их не встретит. В квартире не было ни одной живой души. Шарко в прихожей переобулся, но, когда Люси тоже хотела разуться, остановил ее:

— Нет-нет, не надо, оставайся в кроссовках. У меня это просто привычка. У меня много привычек, от которых никак не избавишься, хотя они дьявольски осложняют жизнь. Ничего не поделаешь, так получилось.

Он закрыл дверь и запер ее на все замки. Люси тем временем огляделась и поняла, что все-таки тут не скит отшельника, а наоборот — налицо явные следы присутствия в жизни этого человека женщины: много больших горшков с комнатными растениями, в углу — пара достаточно старомодных туфель на высоком каблуке… Тем не менее на столе в гостиной стоял один прибор, стало быть, все было заранее приготовлено для одинокого ужина холостяка… Ей сразу же вспомнился фильм Люка Бессона «Леон». Да, порой Шарко так же печален, как герой картины, наемный убийца, но порой вызывает бесконечную симпатию, а симпатия приводит, в свою очередь, к желанию как следует разобраться в этой необыкновенной личности.

Пожелтевшие от времени фотографии в рамках с изображением красивой женщины — свидетельство того, что комиссар, вероятнее всего, вдовец: разведенный вряд ли стал бы носить обручальное кольцо. Чуть подальше, на стене, без какой-либо последовательности, развешаны еще снимки, десятки прямоугольных отпечатков на глянцевой бумаге. На всех снимках девочка — с младенчества лет до пяти-шести. Ага, вот еще фотографии, здесь они втроем: он, жена и ребенок. Мать улыбается, но… Люси не могла понять, с чего бы это, но ей показалось, будто взгляд у молодой женщины рассеянный, даже скорее отсутствующий. А Шарко везде крепко прижимает к себе обеих своих любимых. По телу Люси пробежала дрожь, она внезапно догадалась: с семьей Шарко что-то произошло, случилось что-то нехорошее. Он пережил непонятную, но ужасную драму.

— Садись, пожалуйста, — сказал комиссар. — Лично я умираю от жажды. А ты что скажешь насчет холодненького пивка?

Он говорил уже из кухни. Люси, еще не пришедшая в себя от только что сделанного открытия, сбросила на пол рюкзак и прошла по комнате дальше. Большая гостиная, пустоватая. На низком столике она углядела банку с соусом-коктейлем и коробку засахаренных каштанов, в углу — компьютер.

— Спасибо, меня сейчас устроит что угодно, лишь бы холодненькое!.. Скажите, а у вас есть Интернет? Хотелось бы пошарить по Сети: вдруг найдется что-нибудь насчет Жака Лакомба и синдрома Е.

Шарко вернулся из кухни с двумя банками пива, одну протянул гостье, другую, свою, поставил на журнальный столик и бросил куда-то в сторону странный взгляд.

— Извини!

Он вышел в прихожую. Десять секунд спустя послышался свисток, потом раздались тихие звуки, напоминающие те, которые она слушала три с половиной часа в поезде Марсель — Париж. Люси могла бы поклясться, что там игрушечная железная дорога… Появился Шарко, сел в кресло, Люси тоже. Он как ни в чем не бывало выпил залпом половину банки.

— Давно пробило полночь. Мой шеф уже поручил кому-то расследовать, что это за синдром Е. А ты займешься поиском завтра.

— Зачем терять время?

— Ты не теряешь время, ты, напротив, выигрываешь его. Чтобы поспать, подумать о своих и сказать себе, что существует жизнь и помимо работы. Кажется, так просто, да? Только ведь ты осознаешь это, когда у тебя уже не остается ничего, кроме старых фотографий.

Люси помолчала, прежде чем ответить.

— Я тоже делаю много фотографий, чтобы сохранить следы времени… Вот мы и опять возвращаемся к изображению. На этот раз — к изображению как средству передать чувства, как способу проникнуть во внутренний мир человека. Любого человека. — Молодая женщина оглянулась на снимки на стене. — Теперь я вас понимаю лучше. И, мне кажется, знаю, почему вы стали таким.

Шарко уже прикончил пиво. Ему хотелось плыть по течению, отдаться волне и забыть всю жестокость последних дней. Обугленное лицо Атефа Абд эль-Ааля, кварталы каирских трущоб, жуткие шрамы в форме глаза на сморщенном животе Жюдит Саньоль… Слишком, слишком много тьмы.