Смерть в Поместье Дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Энн Перри cтр.№ 58

Они стали жертвами одного психа? Или, возможно, одно из преступлений подогнали под остальные — прекрасная возможность для того, чтобы унаследовать титул и состояние… или избавиться от зануды-мужа, или… (тут генерала прошиб пот) …отомстить тому, кто оброгатил хозяина одной постели, одного дома?

— А как выглядит жена врача? — спросил Балантайн внезапно осипшим голосом.

Росс отвернулся.

— Понятия не имею. А что?

Лицо генерала не выражало никаких эмоций.

— Просто спросил. Вдруг пришло в голову. — Он отогнал свою мысль, недостойную такого человека.

Росс предложил гостю хереса, но тот отказался. Вино бы его не согрело. Он обратил внимание, что и Росс пить не стал. Как давно он раскрыл для себя сущность Кристины? Алан не мог этого знать, когда женился на ней. Осознание приходило медленно, накапливая боль? Или все открылась внезапно, как ножевая рана?

Генерал взглянул на лицо Росса. Конечно же, зять не мог затрагивать данную тему. Это сугубо личное горе, и о чем бы ни догадывался Балантайн, он должен молчать. Не мог позволить Россу узнать — даже на мгновение, — какие пришли к нему мысли.

Ему хотелось убежать, перенестись в какую-то воображаемую землю, где он мог быть с Шарлоттой, говорить с ней, видеть ее лицо, прикасаться к ней, разделять многое и многое, даже всё…

Несомненно, и Алан хотел бы очутиться в таком месте, с кем-нибудь чистым и милосердным. Но он понимал, в чем его долг, и пока ему доставало мужества исполнять его.

Балантайн застыл, как изваяние, лихорадочно подыскивая нужные слова, чтобы показать Россу, что тот не один. Он не жалел Алана, нет, — безмерно им восхищался, может, даже любил, насколько один мужчина может любить другого. Но слова не находились; ни одно из них не могло выразить всей глубины его боли.

Двое мужчин долго молчали. Графин с хересом так и остался нетронутым, в камине трещали поленья. Наконец Балантайн поднялся. Кристина могла вернуться с минуты на минуту, а встречаться с ней ему не хотелось.

Попрощались они, как и всегда: генерал произнес привычные банальности и получил на них соответствующие ответы. Но однажды, при рукопожатии, он почувствовал, что невысказанное тем не менее, похоже, понято — во всяком случае, все хорошее. И Балантайн не сомневался, что он найдет повод показать свое отношение к происходящему, дать знать, что ему не все равно, что он страдает от того же одиночества и те же узы долга уничтожат его, если он их порвет.

— Доброго вам дня, сэр. — Росс чуть улыбнулся. — Спасибо, что зашли.

— И тебе доброго дня, Алан. Рад был повидаться с тобой.

Ни один не упомянул женщин. Ни одному не захотелось передать им ни привет, ни наилучшие пожелания.

Балантайн повернулся и вышел в холодный зимний день. Каретой он не воспользовался — предпочел одиночество и физическую нагрузку. Да и пешком путь до дома занимал больше времени.

Шарлотта не сказала Питту, что вновь побывала у генерала Балантайна. Если на то пошло, она вообще не рассказывала ему о своих последних похождениях, хотя знала, что он в курсе. После того как его привезли из больницы в залитой кровью одежде, она осознала, что Томас так отчаянно хотел поймать убийцу из Девилз-акр, что подвергал себя ненужному риску. Шарлотта по-прежнему холодела при мысли, что этот риск мог стоить ему жизни. Об этом она обычно отказывалась думать: что его могут ранить, даже убить — эти мысли очень уж пугали. Но теперь она никак не могла от них отделаться.

Шарлотта знала: он категорически против того, чтобы она влезала в это расследование, даже с дальнего боку наведываясь к Балантайну. И, по правде говоря, она чувствовала себя виноватой, потому что ей нравилось надевать платья Эмили и кружиться в танце по сверкающему полу. Это же так здорово — покрасоваться… на короткое время!

И ей очень нравился генерал Балантайн. В этом Шарлотта видела свой самый худший и безответственный грех. Она и подумать не могла, что он может испытывать к ней какие-то чувства, помимо ответной дружбы. Само собой, ей хотелось, чтобы он восхищался ею, воспринимал прекрасной и волнующей. Но она просто не верила, что такое возможно.

Однако к тому времени Шарлотта уже видела, как расслаблялось его лицо, освобождаясь от привычной маски, становилось таким ранимым. Она знала, что это более не социальная игра, из которой можно выйти в любой удобный момент.

Разумеется, она ничего не могла сказать Питту: такое просто исключалось. Когда в тот вечер муж пришел домой, уставший и замерзший, а бок болел так сильно, что он едва мог шевелиться, она принесла ему ужин в гостиную, поставила перед ним поднос и молча смотрела, как он ест.

Наконец любопытство и озабоченность перевесили здравый смысл, и, как обычно, язык получил волю.

— Ты узнал, что связывает жертвы? — спросила Шарлотта, как бы между прочим.

Томас скептически глянул на нее и отодвинул поднос.

— Спасибо, все очень вкусно.

Она ждала.

— Нет! — воскликнул он. — Каждый приходил в Акр по своим делам, и пока я не нашел никого, кто мог знать их всех.

— У всех там были дела? — спросила она, пытаясь не выдавать своего интереса. Такого он ей раньше не говорил. — Макс держал там бордель. Но что там делали остальные?

— Пинчин — аборты…

— Женщинам Макса?

— Пока я этого не знаю, но возможно.

— Тогда, может, одна из светских женщин… — Шарлотта замолчала. Помимо того, что идея не из лучших, она себя выдала и прервала его в тот момент, когда он делился с ней важными сведениями. — Извини.

— Извинения принимаются. — Его губы изогнулись в легкой улыбке, он закрыл глаза и чуть ниже соскользнул по креслу.

Шарлотта с трудом сдерживала нетерпение. Чтобы расслабиться, досчитала до ста и лишь после этого заговорила вновь.

— А Поумрой? Только не говори мне, что он учил проституток, как вести счета!

Улыбка на губах Томаса стала шире — возможно, против его воли, — но внезапно исчезла вовсе.

— Нет, он был педерастом… жалкий, отвратительный ублюдок!

Прошло еще секунд двадцать.

— Ох! — вырвалось у Шарлотты.

— И Берти Эстли принадлежала целая улица: жилые дома, мастерские, кабак. Теперь ты знаешь все, — добавил Томас, — но ничего не можешь сделать.

Шарлотта попыталась представить себе Поумроя. Какой человек мог испытывать влечение к незрелым телам детей, таким юным, что они жаждали только безопасности, одобрения, утешения? Они ни о чем не могли его спрашивать, не выказывали ни страсти, ни осуждения. И конечно же, Бог свидетель, они не смеялись над его неуклюжестью и неумением.

И что говорить о них, каждый вечер охваченных страхом, когда новый мужчина ласкает их тела, странным образом все более и более возбуждаясь, а потом набрасывается, совершая некое действо, которого они не понимают, в котором не принимают участия. Шарлотта задрожала, несмотря на ярко горящий в камине огонь, сжалась, будто ей угрожали, ее замутило.