Волки и волчицы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ветер cтр.№ 77

— Страшный сон. Я запомнила его во всех, всех деталях… Меня убили, задушили… Мужчина, рыцарь… И знаешь, что самое ужасное?

— Что?

— Это был ты! Да, да… Это был ты… Совсем другое лицо, чужой голос, но я знаю, что это был ты!

— Кто был я?

— Рыцарь, сэр Вальвин… Ну, разве тебе не знакомо такое: видишь одно лицо, а у себя внутри твёрдо знаешь, что это другой человек?

— Ещё как знакомо!

— Вот и я про то же говорю. Я видела тебя, ты был рыцарь, ты меня задушил. Это было так страшно, так реально…

— Рыцарь? — Алексей замолчал, в трубке наступила тишина. Затем он повторил: — Рыцарь, Англия, дремучее средневековье… Что-то с нами происходит серьёзное. Все вдруг стали видеть прошлое.

— Ты про что, Лёша?

— Про нас с тобой.

— Я не понимаю, милый, не понимаю… И мне так неуютно, так плохо, мне нужно срочно увидеться с тобой… Меня сейчас будто током ударило… Это трудно объяснить, я не умею… Ты прости меня за ту сцену… Я на тебя на самом деле-то и не злюсь вовсе. И ты не злись…

— Ты о чём? Я совсем ничего не понимаю. На что не злиться?

— Ну, что я тогда ключи швырнула, дверью хлопнула…

— Дурочка ты моя, — вздохнул он в трубку и замолчал.

Наташа ждала. Он продолжал молчать.

— Алло, Лёша, ты там?

— Да, — улыбнулся он и опять глубоко вздохнул. — Это хорошо, что ты позвонила. У меня как камень с души… Вообще-то это я должен извиняться… Никогда не бил женщин, а тебя, лучшую и самую милую, ударил… По лицу… Говоришь, рыцарь?.. Наташ, ты меня простишь?

— Я тебе всё прощу! — почти закричала она. — Я тебя наперёд прощаю, чтобы ты ни натворил!

— Наташ, а ты про ребёнка не пошутила? — донёсся до неё смущённый голос Кирсанова. — Мне Николай Яковлевич сказал, что ты и вправду…

— Нет, не пошутила. Подожди, а папа-то откуда знает? Я ничего не говорила ему.

— Стало быть, ты сейчас, — Кирсанов не заметил её вопроса, — носишь в животике?

— Да.

— Ты уже почти мама…

Алексей задумался о чём-то, затем спросил:

— Наташ, ты спать хочешь?

— Нет, теперь уж не лягу. Буду рассвета дожидаться.

— Знаешь, давай я к тебе приеду. Пожалуй, так будет лучше…

Он повесил трубку.

Наташа радостно вспрыгнула и, шлёпая босыми ногами, помчалась на кухню, чтобы поставить чайник. В коридоре она увидела, что дверь в кабинете Николая Яковлевича виднелся свет ночной лампы.

— Папа? Папа, ты всё ещё не спишь?

Она быстро прошла в кабинет отца.

Николай Яковлевич сидел за столом, глубоко задумавшись, положив голову на подставленную под щёку правую руку. Свет лампы выхватывал из темноты растрёпанные седые волосы, сморщенную щёку, красный стёганый халат, плечо, отвёрнутый рукав, из которого высовывалась худая желтоватая рука. Он сидел так, будто задумчиво разглядывал свою любимую фотографию с античной женской головкой.

— Папа, ты спишь?

Наташа подошла к отцу и склонилась к нему. Глаза Николая Яковлевича были закрыты. Она тихонько потрясла его за плечо, и он мягко завалился на бок. Рот его открылся, нижняя челюсть безвольно отвисла.

Стоя на арене Большого цирка, Гай смотрел на свою мать. Её окружали хорошо знакомые Гаю патриции, облачённые в расшитые золотом тоги. Антония, переговариваясь о чём-то с напомаженным Луцием Прокулом, изредка поглядывала на толпившихся внизу преступников, которых вскоре должны были сожрать львы, но не узнавала Гая.

Она не могла узнать его. Он был бородат, всклокочен, грязен и одет в лохмотья. Если бы он мог крикнуть ей, позвать, обратить на себя внимание… Но он не мог. У него отсутствовал язык…

Снова и снова Гай возвращался к тем событиям, которые привели его на арену цирка, где ему предстояло погибнуть на глазах у тысяч римлян. Снова и снова он вспоминал бой, погоню за бриттским наездником…

Он рухнул с обрыва, долго рыскал по лесу и наконец вышел к неприметной хижине на берегу небольшого озера. Там он увидел умывавшуюся девушку. Он бросился к ней, что-то крича и спрашивая. Она побежала от него, споткнулась. Он рывком поднял её с земли и оторопел. Перед ним была Браннгхвен, но очень молодая. Гай был так ошеломлён, что не сразу понял: он встретил вовсе не ту Браннгхвен, которая родила ему сына, а совсем другую женщину. В одно мгновение он словно обезумел, хорошенько встряхнул девушку, начал кричать ей о своей любви и о её предательстве. Затем ударил её, повалил на скользкие прибрежные камни и принялся насиловать…

После этого появился длинноволосый бородатый старик. Нож в руке старика едва не перерезал Гаю горло, но девушка закричала:

— Остановись, Блэйддун!

Гай не сразу понял, что попал к тому самому друиду, который лишил жизни Траяна Прекрасноликого. Но постепенно до римлянина дошло, что он изнасиловал не ту Браннгхвен, которую искал, а её дочь. Её тоже звали Браннгхвен, она была дочерью Траяна и, соответственно, сестрой Гая.

— Почему ты не поспешил мне на помощь, Блэйддун? — спросила девушка. — Ведь ты находился рядом.

— Да, я стоял неподалёку и всё видел, — кивнул друид. — Если бы я помешал этому римлянину, то предсказание не сбылось бы…

— Предсказание! Ты живёшь только этим предсказанием! Тебя не интересуют люди! Только это проклятое пророчество на уме!

— Теперь оно сбылось.

— Ещё нет, Блэйддун. У меня пока ещё не родился сын от этого чужеземца.

— Сын родится, моя Белая Душа, — убеждённо ответил старик.

— А если нет? Неужели ты убьёшь невинного человека?

— Невинных завоевателей не бывает. Невинных насильников не встречается. Но если ты пожелаешь, я сохраню ему жизнь до того момента, пока ты не убедишься, что в тебе зреет плод. Только объясни мне, почему тебя вдруг обеспокоила судьба какого-то римлянина?

— Если пророчество говорит правду, то этот римлянин — мой брат. Не забывай об этом.

— Он всё равно умрёт.

— Но не сейчас, — твёрдо произнесла Браннгхвен, и её глаза вспыхнули огнём.

Всё это время Гай лежал на спине, а друид давил ему на грудь коленом. Силе этого седовласого старика мог позавидовать любой юноша.

Друид усмехнулся:

— Ладно. Пусть живёт до поры. Но не надейся, что ты сумеешь поговорить с ним. Я не желаю, чтобы этот паршивый щенок замутил тебе голову своими россказнями.

Крепкие узловатые пальцы дёрнули Гая за подбородок, мелькнул нож, лезвие молниеносно ударило в рот, обожгло, и старик швырнул на землю его отрезанный язык. Друид действовал стремительно, поэтому нож, несмотря на всю ловкость хозяина, проткнул Гаю правую щёку.