Клан Инугами - читать онлайн книгу. Автор: Сэйси Екомидзо cтр.№ 34

— Нет… нет… — Сопротивление Тамаё постепенно слабело, и вскоре она в объятиях Томо погрузилась в глубокий сон.

Томо осторожно отвел растрепавшиеся волосы с ее лица, потом легко поцеловал в лоб и оскалился в усмешке. В глазах его горело желание, он сглотнул и облизал губы, как голодный зверь. Потом уложил Тамаё на днище лодки, нагнулся, заводя мотор, и направил моторку в сторону, противоположную вилле Инугами.

Кроме одинокого ястреба, парившего в поднебесье медленными, ленивыми кругами, никто ничего не видел.

Километрах в четырех от Насу на противоположном берегу озера есть уединенная деревушка под названием Тоёхата. Небогатая деревушка, в которой еще можно было выжить во времена хорошего спроса на шелковичный кокон. Теперь же, когда экспорт шелка упал, как никогда, деревня словно вымерла. Конечно, не только Тоёхата — все деревни в окрестностях озера Насу оказались в таком же бедственном положении.

По западной околице деревни протекал ручей, и там, где он впадал в озеро, земля и песок, приносимые им, образовали отмель, которая с каждым годом расширялась, наступая на озеро. Отмель покрывали заросли тростника, сейчас засохшего и уныло колышущегося на ветру.

Среди этих зарослей и проскользнула лодка в устье ручья. Томо убавил газ и огляделся своими наглыми глазками — вокруг только мертвый неприютно качающийся тростник. Ни души ни на рисовых, ни на шелковичных полях — урожай давно убран. Только все тот же одинокий ястреб, кружа в небе, глядит на него с высоты.

Ухмыльнувшись про себя своей удаче, Томо пригнулся, словно прячась от чужих глаз, и направил лодку вверх по извилистой протоке между зарослями. Вскоре впереди, поднимаясь из тростника, показался дом в европейском стиле, когда-то, очевидно, великолепный, но теперь пришедший в полный упадок.

Откуда взяться такому дому в таком месте? Всякий, впервые его увидевший, задавался этим вопросом, но все очень просто. Деревня Тоёхата — то самое место, откуда вышел клан Инугами, а дом среди деревьев — первоначальное их обиталище. Однако неудобства деревенской жизни в конце концов понудили Сахэя перевести центр управления делами в Верхний Насу. Там он и построил новую виллу.

С того времени дом в деревне Тоёхата пустовал, сохраняясь лишь как некий семейный памятник. Однако во время войны на его поддержание не хватало сил, и когда его последний хранитель был призван в армию, другого выхода не нашлось, как только дать ему потихоньку разрушаться. А уж после смерти Сахэя старый дом стал вовсе никому не нужен, его бросили, и он все больше и больше ветшал. Деревенские говорили, что в нем водятся привидения. К этому-то дому и направлялся Томо.

Ясно, что когда-то, в прежние дни, дом стоял прямо у озера. Но со временем растущая отмель отделила его от воды, и теперь он высился, одинокий, всеми брошенный, среди тростниковых будыльев.

Поднявшись вверх по ручью, Томо вогнал лодку в тростниковую гряду у дома. Здесь было мелко, зато илисто, и это сильно затрудняло продвижение. Наконец Томо удалось провести моторку сквозь тростниковые дебри, он спрыгнул на сухой берег, спугнув при этом каких-то птиц — они с шумом взлетели из зарослей.

— Проклятие! Что за… — испугался и разозлился Томо.

Так просто оставить моторку не годится — ее могут заметить, поэтому, взявшись за причальный тросик, он завел ее поглубже в тростники, где и спрятал. Наконец, расслабившись, утер пот со лба и взглянул на лицо Тамаё, лежащей без сознания на дне лодки. И весь затрепетал. Как она красива в своем невинном сне! Волосы чуть растрепаны — следы недолгой борьбы, пока не подействовало снотворное, — но даже это не портит ее красоты. Солнечные лучи, проникшие сквозь тростник, золотыми зайчиками танцевали на ее щеках, чуть влажных от пота. Дыхание у нее было слегка учащенное.

Томо сглотнул в предвкушении, затем торопливо оглянулся, словно кто-то смотрел через его плечо на эту восхитительную красу. И снова застыл, сидя на корточках на тростниковой кочке и пожирая глазами спящую в лодке Тамаё. С одной стороны, это было зрелище, созерцать которое он никогда не устал бы; а с другой, он никак не мог решиться и потому волновался. Согнувшись среди тростников, Томо кусал ногти и всматривался в лицо спящей Тамаё. Он был как ребенок, затеявший какую-то шалость, но страшащийся довести ее до конца. Необычайная красота его жертвы нервировала его все сильнее.

— А, наплевать! Какое это имеет значение? Все равно рано или поздно она будет моей. — Бормоча про себя, Томо схватил Тамаё и поднял на руки. Моторка резко накренилась, гольцы замельтешили в иле среди тростника.

Тяжелое теплое тело на его руках, девственный запах, подобный аромату свежесорванного плода, биение крови под ее шелковистой кожей — Томо задохнулся от вожделения. С раздувающимися ноздрями и налитыми кровью глазами он нес Тамаё сквозь тростник. Он взмок, пот струился по его лицу, несмотря на свежесть ноябрьского воздуха.

В зарослях тростника виднелись остатки деревянной изгороди, некогда выкрашенной в белый цвет, а теперь упавшей и гниющей под слоем ила и земли. То, что было за изгородью, выглядело не менее удручающим — сад, погребенный под мертвыми листьями. Торопливо перешагнув через изгородь, Томо с Тамаё на руках осторожно ступал по мертвой листве, подкрадываясь все ближе и ближе к пустому дому, точно лиса с добычей в зубах. Ему совсем не нужно, чтобы его увидели, никто не должен его видеть — он поминутно останавливался и настороженно оглядывал то озеро, то берег.

Вдруг, затаив дыхание, замер. Целую вечность стоял он так, пригнувшись среди тростника, неподвижный, как камень, и поводил глазами. Его охватило сильнейшее ощущение — кто-то откуда-то за ним наблюдает.

Минута, другая. Сердце у Томо бешено билось. Жгучий маслянистый пот выступил на лбу. Но нет, ничего не происходит. Все тихо, как прежде, и единственное, что слышно — шелест тростника на ветру. Томо поднял голову и пристально вгляделся в одно из окон дома. Он был уверен: что-то шевелится в том окне.

Дуновение ветра, и, словно в ответ, отсыревшие занавески затрепетали в оконном проеме. Уже не тряпки, а жалкие ошметки тряпок бились о раму при малейшем движении воздуха. Их даже не украли, такие они были драные, единственные уцелевшие в этом старом брошенном доме.

Увидев пляску занавесок, Томо раздраженно щелкнул языком и двинулся дальше. Потом, оглядевшись, с быстротой зверя выпрыгнул из тростника и бросился через веранду в прихожую.

Запах плесени ударил в нос. Паутина свисала со стен и потолка, как праздничные гирлянды. Озеро было обиталищем бесчисленных насекомых, и пауки повсюду раскидывали свои тенета, ожидая богатой добычи. Едва Томо ворвался в дом, все пленные создания, еще живые, принялись бить крыльями, отчего края свисающей паутины бешено задрожали, как в бурю. Его чуть не оглушил отвратительный запах, похожий на вонь протухшей рыбы.

Томо оглядел прихожую и начал подниматься по лестнице, как вдруг заметил нечто, от чего похолодел и замер. Кто-то недавно поднимался по этой лестнице — на ступени отпечатался грязный след.