– Ну-ка, ну-ка, расскажи, – заинтересовался Гуров. – А других за что, по-твоему, могли бы убить?
– Ну, хозяина, Егора Борисыча, ясное дело, из-за бизнеса. У богатого человека всегда враги есть. Кому-то дорогу перешел, кто-то на его бизнес позарился. Сколько таких историй! У его девки, Татьяны этой, тоже свои тараканы есть. Ревность, все такое. Про других не хочу говорить. Но главное – что у Петра никаких причин для убийства не было.
– Но там было еще одно обстоятельство, – заметил Гуров. – Ты, может, не знаешь, я тебе скажу. Кривулин поручил ему выдать деньги двум его партнерам. Деньги не маленькие – почти два миллиона рублей. И они пропали. То есть кто-то мог просто позариться на эти деньги.
– Вон оно как… – протянул водитель. – Нет, этого я не знал. Да, это причина, да еще какая. Об этом надо подумать.
– Ты подумай, – посоветовал Гуров, – и если что надумаешь – мне скажи.
– А вот это вы напрасно, – покачал головой Сергей. – Я с ментами отродясь не сотрудничал. И в лагере не «ссучился», и сейчас не стану.
– Ладно, уговаривать не стану, – сказал Лев. – Может, все же изменишь своим принципам. Но мы, я вижу, уже приехали, так что до завтра. Скажи Кривулину, чтобы с утра прислал тебя сюда. Снова к вам приеду, продолжать расследование.
– Вам когда удобно?
– Давай к восьми, – отвечал Гуров. – Начнем прямо с утра.
Лев проводил глазами отъезжавшую машину, потом достал телефон и набрал номер капитана Синичкина.
– Приветствую, капитан, это Гуров. У меня тут возникла пара вопросов.
– Охотно на них отвечу.
– Во-первых, скажи, что там с моей ниточкой? Ну, с той, что нашлась у погибшего. Экспертизу провели?
– Да, Лев Иванович, провели, – ответил Синичкин. – И знаете, вы оказались правы, а я ошибался.
– Это в каком смысле?
– Нитка оказалась не от веревки, которой удушили Тишкина. Согласно заключению экспертов, из таких нитей состоит ткань, из которой делают перчатки.
– Какие именно перчатки?
– Рабочие, простые. Такими перчатками пользуются дачники, уборщики, слесаря на СТО.
– А на вилле? Кто, по-твоему, мог пользоваться такими перчатками на вилле «Аркадия»?
– Прежде всего садовник. А также охранник Глушаков – ведь он исполняет там еще роль механика.
– Так-так-так, очень интересно… протянул Гуров. – Ты мне пришли, пожалуйста, экспертное заключение. Оно мне завтра поможет при продолжении расследования.
– Завтра же утром пришлю, – пообещал Синичкин. – А как у вас дела? Уже пришли к каким-то выводам?
– Пока вывод один, – ответил Гуров. – Что почти все обитатели виллы или врут, или что-то скрывают.
– Значит, есть что скрывать, – заметил на это капитан.
– Это точно, – сказал Лев. – Да, у меня еще есть одна просьба. Тебе для продолжения следственных действий нужна сестра убитого Настя Тишкина?
– Да, пожалуй, нет. А что?
– Я с ней сегодня беседовал, – объяснил Гуров. – Девушка находится в очень тяжелом состоянии. Мечтает только об одном – поскорее забрать тело брата и уехать в Москву, хоронить. Так что, если мы не будем ее допрашивать, я просил бы отпустить Настю.
– Это от следователя зависит, – ответил капитан. – Я завтра же с ним поговорю. И если он не будет возражать, мы выдадим разрешение.
– Вот и хорошо. Как только разрешение будет готово, пришли его на виллу. Я там с утра буду. И заключение экспертов тоже туда пришли.
– Я, скорее всего, сам подъеду и все привезу, – сказал Синичкин.
– Идет, – согласился Лев. – Тогда до завтра. Увидимся в «Аркадии».
Глава 9
Следующий день начался без каких-то неожиданностей. Гуров поднялся, по своему обыкновению, рано, сделал зарядку, искупался и сел завтракать. Через полчаса должен был подъехать Сергей, отвезти его на виллу. Допивая кофе, он обдумывал вопросы, которые надо было сегодня решить. В первую очередь его интересовал егерь Муртазин – единственный человек, бывший на вилле в тот вечер, когда произошло убийство, который остался неопрошенным. А еще ему хотелось задать пару вопросов повару, охраннику и управляющему Чанбе – все эти люди в беседах с ним явно врали.
Внезапно из холла донесся чей-то возбужденный голос, и в следующую минуту в зал вбежал капитан Синичкин.
– Вы здесь! – воскликнул он вместо приветствия. – Поели? Тогда едем скорей!
– Куда?
– Как «куда»? На виллу, конечно!
– А отчего такая спешка? Что случилось?
– Сегодня ночью убили Настю Тишкину.
– Что?! – вскочил из-за стола Гуров. – Не может быть!
– Я тоже думал, что не может, – согласился капитан. – Но мне полчаса назад позвонил Кривулин, сообщил. Я подробности спрашивать не стал, сразу взял фотографа, врача, эксперта-криминалиста – и за вами. Бригада ждет в машине. Так что если вы готовы, то едем.
Спустя минуту они уже мчались по направлению к вилле. По дороге Синичкин рассказывал то немногое, что успел узнать от хозяина «Аркадии».
– Первым убитую обнаружил повар, – объяснил капитан. – Он встает сразу вслед за охранником: тот идет загонять собак в вольер, а повар начинает готовить завтрак. По его словам, он как раз шел на кухню и тут видит, что дверь в комнату горничной приоткрыта. Это его удивило: Настя всегда плотно закрывала дверь. Он сначала постучал – никакого ответа. Тогда он открыл дверь, заглянул…
– И что же? Как было совершено убийство? Где находилась убитая? – засыпал его вопросами Лев.
– Этого я не знаю, – покачал головой Синичкин. – Я же вам говорил – я подробности у Кривулина спрашивать не стал. Сейчас приедем – и все узнаем.
Впереди показался знакомый утес. Спустя несколько минут они уже подъезжали к воротам усадьбы. Охранник, как видно, был наготове, и при их приближении ворота немедленно раскрылись. Первый, кого увидел Гуров, когда машина въехала на территорию «Аркадии», был водитель и телохранитель Сергей Жилкин.
– Это хорошо, что вы приехали, – сказал он, когда Синичкин остановил машину, а Гуров опустил стекло. – Вы, может, и разберетесь во всем этом. А то Егор Борисыч на меня уже с подозрением смотрит. Видно, виновным меня считает. Да и вообще… Жалко Настю. За что им с братом такое?
– Ладно, я разберусь, – пообещал Гуров.
Машина подъехала к дому. Навстречу им торопливо вышел сам Кривулин.
– Наконец-то! – воскликнул он. – И Лев Иванович здесь? Очень хорошо! А то я уже не знал, что и думать!
– Где убитая? – спросил его Гуров.
– Там, где и была, – ответил Кривулин. – В своей комнате. Мы там ничего не трогали.