Трульс завел двигатель «сузуки». Он поправил очки, включил передачу и нажал на педаль. В одни дни обновленный. В другие дни — нет.
Туалет для девочек находился в конце коридора. Когда за спиной Авроры захлопнулась дверь, она подумала о том, как здесь стало тихо. Звуки всех находившихся наверху людей пропали, остались только производимые ею.
Она спешно заперлась в кабинке, стянула шорты с трусами и села на холодное сиденье унитаза.
Она подумала о свадьбе. На самом деле ей больше хотелось быть там, она никогда раньше не видела, как люди женятся, не видела по-настоящему. Интересно, выйдет ли сама когда-нибудь замуж? Аврора попыталась представить, как стоит перед церковью, смеется и уворачивается от рисовых зерен. У нее белое платье, дом и любимая работа. И мальчик, с которым у нее будут дети. Она попробовала представить себе этого мальчика.
Дверь открылась, и кто-то вошел в туалет.
Аврора сидела на качелях в саду, солнце светило ей в глаза, и она не видела мальчика. Она надеялась, что он хороший. Мальчик, который понимает таких, как она. Немного похожий на папу, только не такой рассеянный. Хотя, нет, именно такой же рассеянный.
Шаги, слишком тяжелые для женских.
Аврора протянула руку к рулону туалетной бумаги, но застыла. Она хотела сделать вдох, но вокруг ничего не было. Воздуха не было. У нее перехватило дыхание.
Слишком тяжелые для женских.
И вот они замерли.
Она посмотрела вниз. В большом промежутке между полом и дверью кабинки виднелась тень. И пара длинных остроносых ботинок, похожих на ковбойские.
Аврора не знала, то ли свадебные колокола, то ли сердце бьется и звенит у нее в голове.
Харри вышел на лестницу и сощурился на ярком июньском солнце. Он минуту простоял так, с закрытыми глазами, прислушиваясь к звону церковных колоколов, разносившемуся над Уппсалом. Он чувствовал, что все находится в гармонии, в равновесии, в порядке. Он знал, что все должно завершиться именно здесь и именно так.