Золотые врата - читать онлайн книгу. Автор: Олег Маркеев, Андрей Николаев cтр.№ 31

– Боже мой, – Лада остановилась, – неужели это правда?

– Да. Такая была цена спасения экспедиции Шмидта. Пойдемте-ка назад – вон, проводник уже торопит с посадкой.

Они уже подходили к вагону, когда из него вывалился Шамшулов. Он был красен и держался преувеличенно прямо. Галифе слегка сползли на кирзовые сапоги, гимнастерка без ремня болталась на нем, как ночная рубашка. Оглядев перрон мутным взором, он поманил к себе ближайшую тетку с семечками.

– Семечки жареные, – забормотала она, протягивая газетные кульки, – яблочки моченые, клюковка, брусничка.

– Так, яблоки, гришь, – инспектор перекатил на протянутой миске несколько яблок, облизал палец, – годится. Ну-ка, давай сюда.

– Куда вам пересыпать?

– Себе пересыпешь, – хохотнул Шамшулов, – а брусника где? Давай, давай, что ты, как кулацкое отродье, жмешься, – прихватив одной рукой две миски, он подмигнул женщине, – еще соберешь.

– А деньги? – растерянно спросила та.

– Деньги мы скоро отменим, – пообещал Шамшулов.

– Да как же это? Я милицию позову.

– Милицию? – прищурился инспектор, – ну-ка, что там у тебя за газетка с семечками? Никак «Правда»? Ты что, в передовицу «Правды» свои гнилые семечки завернула. А если там портрет Иосифа Виссарионовича?

– Что ты, что ты, – замахала руками женщина, – нету там никаких портретов.

– Нету? Тогда семечки мне вот сюда загрузи, и будем считать, что я ничего не видел, – он оттянул объемистый карман галифе.

Тетка послушно высыпала в карман семечки и засеменила в сторону, поминутно оглядываясь. Победно оглядевшись, Шамшулов полез в вагон. Лада взглянула на Кривокрасова. Тот, чтобы не встречаться с ней взглядом, раскуривал папиросу.

– Вы видели, Михаил? Он же просто ограбил ее.

– Давайте садиться, Лада Алексеевна, – сказал тот, отбрасывая изжеванную папиросу. – Несмотря на всеобщее равенство, некоторые, все же, выглядят ровнее перед законом.

Шамшулов ждал их с довольным видом. На столе в мисках зеленели яблоки, краснела клюква и брусника.

– Ну, теперь-то не откажетесь? – спросил он, приподнимая на две трети пустую бутылку.

– Я, помню, одного «щипача» прихватил в трамвае, – сказал присаживаясь Кривокрасов, – кошелек у пассажирки вытянул, а там и рубля не было. Так сел он у меня на три года, как миленький.

– Это ты к чему? – нахмурился Шамшулов.

– Так, к слову пришлось. Пить я не буду, Лада Алексеевна, думаю, тоже. Так, что гуляй в одиночку.

– Ну, была бы честь предложена, – инспектор вылил водку в один стакан, махнул залпом и, прихватив яблоко, полез на свою полку.

Состав дернулся, загудел паровоз. Платформа поплыла мимо, поезд, набирая ход, вышел со станции.

Скоро с верхней полки послышался храп. Шамшулов выводил носом затейливые рулады, причмокивал, что-то бормотал. Кривокрасов поморщился, взглянул на Ладу. Девушка смотрела в окно, пробегавшие столбы бросали мимолетную тень на ее тонкое, бледное лицо. Михаил вспомнил, что она так и не поела с утра, оглядел столик с остатками завтрака. Огурцы Шамшулов подъел, оставив в банке один надкусанный, на картошке отпечатались строчки из газет, а сало в тепле размякло и вид имело не самый аппетитный. Подсчитав в уме командировочные, Кривокрасов предложил Ладе сходить в вагон-ресторан. Девушка сначала не соглашалась, но Михаил настоял, сказав, что скоро все они будут жить на государственном пайке, а деньги на Новой Земле тратить, судя по всему, негде.

Ресторан находился через три вагона, два из которых были плацкартными. То и дело спотыкаясь о мешки, узлы и баулы, уворачиваясь от снующих детей, они кое-как протиснулись вперед, вдыхая ни с чем не сравнимый запах большого скопления людей. Запахи могли начисто отбить аппетит, если бы Кривокрасов и Лада не были столь голодны. В проход свешивались босые ноги, кто-то ел селедку, кто-то курил, не обращая внимания на окрики проводника. Едкий махорочный дым пластами плавал в забитом людьми вагоне и над всем этим висел визг и воинственные крики детей, ругань соседей, деливших верхние и нижние полки, смех и переливы гармошки.

Зато вагон-ресторан был полупустой. Сонная официантка проводила их к дальнему столику и предупредила, что из горячего может предложить только яичницу и вчерашние котлеты с гречкой. Кривокрасов вопросительно взглянул на Ладу. Она кивнула, и он заказал и то, и другое, плюс кофе и шоколадку для Лады, и чай для себя.

– Может быть, хотите вина? У них должно быть сухое, может даже из Крыма, – предложил он.

– Нет, спасибо, Михаил. Я редко выпиваю, а сейчас, вроде, и повода нет.

Поев, он купил пачку «Герцеговины Флор» – гулять, так гулять, предложил папиросу девушке. Она сказала, что не научилась, а теперь поздно и Кривокрасов закурил сам. Ресторан постепенно заполнялся. Официанты рассаживали пассажиров, разносили заказы.

Поезд летел мимо полустанков, грохотал по мостам через неспешные равнинные реки средней полосы. Лес то придвигался к железной дороге, то уходил, уступая место голым полям. Здесь, в глубине страны, не было показной столичной помпезности, нарочитого благополучия подмосковных колхозов. Вперемежку с автомобилями у переездов стояли, поджидая прохода поезда, телеги, запряженные уставшими лошадьми, причем гужевой транспорт явно преобладал. Земля здесь родила плохо, не то, что на Украине, или Северном Кавказе, редко в проносящихся мимо деревнях можно было увидеть кирпичный дом – преобладали деревянные избы в один, редко в два этажа. «Долго, – подумал Кривокрасов, – ой как долго еще поднимать страну».

Они вернулись в свой вагон. Кривокрасов прилег, Лада достала из чемоданчика книгу. «Бесы» – подсмотрел Михаил название. «Надо будет попросить почитать», – подумал он и незаметно для себя задремал.

Под вечер, на станции Плесецк, где поезд стоял пять минут, Кривокрасов сбегал в привокзальный буфет, купил вареную курицу, три бутылки пива и краюху хлеба. Шамшулов, сделавший за день несколько набегов в вагон-ресторан, приносил в купе только коньяк. Выпить с ним он больше не предлагал, закусывал яблоками и клюквой, подхватывая ее прямо пальцами, и заваливался спать.

Михаил убрал со стола объедки, разделал курицу, нарезал хлеб и толкнул инспектора в плечо.

– Ужинать будешь?

Тот, свесив с полки растрепанную голову, ошалело огляделся, потер лицо и, буркнув, что поужинает в ресторане, сполз вниз, натянул кое-как сапоги и ушел

– Нам больше достанется, – прокомментировал Михаил, – прошу. Предупреждаю сразу: я проголодался, так, что не зевайте.

Улыбнувшись, Лада подсела к столу.

За окном сплошная чернота. В свете проносящегося поезда, сразу за насыпью, поблескивала вода. Мимо проносились искры из паровозной трубы. Болотистая равнина отодвинула от железной дороги лес, исчезли деревни, даже полустанки и переезды больше не встречали скорый поезд поднятыми флажками смотрителей и обходчиков. Кривокрасов выбросил папиросу и, захлопнув окно, вернулся в купе. Шамшулов храпел, окончательно упившись коньяком, Лада, отвернувшись к стене и накрыв голову подушкой, тоже, казалось, задремала.