Исповедь черного человека - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 31

И с первого же дня знакомства установилась у Семена Кузьмича с Виленом невидимая симпатия, дружелюбная связь. Он и в самый первый раз, на майский день, его в кабинет к себе пригласил, не без умысла: раздавили бутылку армянского, и тесть будущего зятя и сам проверил. Что у трезвого на уме — у пьяного, как известно, на языке.

Пить и удар держать Вилен умел, что Старостину-отцу понравилось. Разговор душевный меж ними состоялся, из которого Семен Кузьмич сделал однозначный вывод: парень женится, конечно, не по любви большой, и слава богу, что у него нет в голове этих глупостей. Но и человек он не совсем уж вроде подлый: сделать карьеру благодаря связям жены, а потом бросить не собирается. И сила в нем, похоже, есть. Сумеет будущую супругу в руках держать, а то ведь они, бабы (и собственная прекрасная дочь — не исключение), в твердом направлении со стороны муженька нуждаются. Вот и Вилен сможет править, куда надо. Будет верой и правдой служить интересам семьи. Ну, а если вдруг от дочери отступится, тут тестюшка в бараний рог-то согнет. Это Семен впрямую ему при первой встрече сказал — и парень вроде усвоил.

Они и впоследствии с зятьком взяли моду: сидеть в кабинете за бутылочкой да и договариваться обо всем, минуя этих глупых куриц, домашних женщин. Так и со свадьбой.

— Ты пойми, — душевно молвил, приобняв Вилена, нареченный тесть, — свадьба праздник не наш, не мужчинский. Наша воля, мы б его никогда и не праздновали. Пошел, записался, и все, как мы с Ариадной в Гражданскую. Но сейчас надо их, баб, уважить. Для девчонки, да и для матери ее, будь она неладна, женитьба — повод приодеться, побыть красивой, побрякушки нацепить, перед другими покрасоваться. Простим уж им за это, пойдем на поводу. Тебе ведь тоже надо, чтоб о тебе с первого же дня слава пошла: зять у Старостиных не прощелыга какой-нибудь, а надежный, уверенный в себе человечище. Парень крепкий, выдержанный, вести себя умеет.

Вот и наметили женитьбу на сентябрь. Для студентов хорошо: все вернутся с каникул и преддипломной практики. Но и взрослые люди тоже: в санаториях в Сочах в бархатный сезон понежились — и, красивые, загорелые, за стол.

Гулянье должно было быть, как будущая теща настаивала, респектабельным — потому заказали столы в ресторане «Прага».

Вилен хоть по части столичных связей, конечно, не блистал, однако в смысле денег оказался далеко не бедным сиротинушкой. Родитель его приехал из забайкальского гарнизона, в звании уже подполковника, с аккредитивом в десять тысяч рублей и бледной молчаливой женой, Виленовой мамой. Из-под Тулы и Витебска к Кудимовым подтянулась подмога — дядья, что также продвигались по военной линии, и хоть не вышли чинами, зато статью и голосом были молодцы, чудо-богатыри. Тетушки его, дядьев супружницы, тоже за словом в карман не лезли, и уговаривать их выпить да спеть не приходилось.

Однако родители со стороны Леры дали достойный ответ: призвали в «Прагу» всю свою тяжелую артиллерию — директора военного завода, где Семен Кузьмич парткомствовал, генерала, Героя Труда и академика. А еще — одного лауреата, двух членов Союза писателей да профессора МГУ. И хоть воинских мундиров со стороны невесты не наблюдалось, и у тестя, и у ближайших фронтовых друзей невидимые погоны через штатские костюмы просвечивали.

Кудимовская сторона, хоть не могла тягаться со Старостиными родовитостью, превзошла будущих столичных родственников своей статью. Да и зычностью: когда затянули в ресторане свои, сибирские, народные, — всех столичных переорали.

Вилен с Лерой сначала планировали из друзей пригласить только самых близких — однокурсников из МАИ. Однако потом спохватились: на курсе почти одни только мальчишки учатся, а с девочками маишными Лера сроду не дружила. Пришлось попросить, чтобы ребята, друзья Вилена, пришли на гулянье вместе со своими подружками. Так на свадьбе Кудимова и Старостиной оказались и Жанна, и Галя. С Владиком и Радием, разумеется.

Так Вилен второй раз в жизни встретил Жанну. Встретил, уже будучи в роли чужого мужа. А она тоже оказалась не свободна, да еще и влюблена в другого. И всячески за столом делала знаки внимания, даже и чрезмерно, подчеркивающие ее близость к Радию: то по плечу его погладит, то невидимую соринку отряхнет, то галстук поправит.

Однако, когда свадьба разгулялась и выпито было уже немало, Вилен улучил минутку и, когда вроде бы не смотрели на него ни суженая, ни, главное, теща Ариадна и тесть Кузьмич, к Жанне подошел. «Дурак я, дурак, такую девчонку упустил! — думал он. — Вот ведь, связался с верстой коломенской, польстился на квартиру московскую да на связи Леркины! Что ж я теперь без нее, без Жанки, делать буду? Как проживу?»

Однако вслух он сказал своей старой знакомице совсем другое:

— Что ж ты меня, Жанна, не поздравляешь?

— Поздравляю.

— А ведь не с чем. Я только в тебя одну был влюблен.

— Был бы влюблен, — усмехнулась она, — раньше бы мне о том сказал. И на другой девчонке бы не женился.

— Дурак я, Жанка, дурак. Может, мы как-нибудь дело поправим?

— Как ты себе это представляешь, жених?

— Для начала — снова где-нибудь повстречаемся.

— Перестань! Я даже слышать не хочу.

— Я теперь в квартире Старостиных жить буду. На Кутузовском.

— Поздравляю.

— И у меня телефон появился. Номер И — три — тридцать — сорок семь. Вот, я тебе записал. Позвони.

Она ответила:

— Не стану я тебе звонить, — однако листок с телефоном взяла, в сумочку спрятала.

В одиннадцать вечера, как было заведено в Москве в те годы, из ресторана стали выгонять. Старшее поколение засобиралось по домам. Приезжие — по гостиницам и общагам, кто на персональных машинах, кто на заранее заказанных такси. Однако молодые и их гости не нагулялись. Решили рвануть в общежитие к авиационщикам. Поймали три «Победы» с шашечками. Вилен вдруг подумал, что мечтает оказаться в одной машине с Жанной, а свою молодую жену отправить… куда угодно. Однако Лера, разумеется, не позволила, сама села с ним вместе на задний диван. Да еще по пути разобралась с ним по-своему, по-простецки: взяла голову Вилена в замок и зло зашептала в ухо:

— Если ты у меня будешь на других баб зыркать, а тем более с ними шашни водить — я твой окаянный отросток отрежу и собакам его скормлю!

И Лера больно цапнула Вилена за мошонку.

— Ты понял меня?

И что ему было возражать? Как оправдываться? Пока он мог отомстить молодой жене разве что тем, что сегодня ночью, когда будет исполнять супружеский долг — впервые в новом статусе мужа, — станет воображать рядом с собой не Леру, а Жанну. Не велика месть, прямо скажем.

В то же самое время в другой машине Радий, размягченный чужой свадьбой и близостью сидящей Жанны, прошептал ей в ухо долго ожидаемые девушкой слова:

— Давай, что ли, и мы с тобой, Жанка, поженимся?!

— Я не понимаю, Радька, — громко воскликнула Жанна, вдохновленная вторым подряд за вечер объяснением, — ты мне что, предложение делаешь?