Компот из запретного плода - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 34

– Ну, такое имя странное, – вздохнула Марина, – в нашем магазине девочки простые служат: Лена, Маша, Катя, Света, да и среди тех, кто постарше, обычные тетки – Мария Васильевна, Елена Петровна… хотя… Эсфирь… Эсфирь… Где-то слышала… Гринберг… Эсфирь… или видела… Знаете что?

– Что? – грустно спросила я.

– Вы купите справочник, сходите к нам в отдел, где газетами торгуют, найдете адреса и телефоны пиццерий.

– Спасибо, – кивнула я, – дельное предложение, но мне, если честно, очень эта Эсфирь Гринберг нужна.

– Тут ничем не могу помочь, – сообщила Марина, – извините, за вами покупатель с тележкой ждет.

Я обернулась, увидела парня с кучей продуктов, извинилась и пошла бесцельно бродить по залу. Супермаркет ничем не отличался от всех ему подобных. Фрукты-овощи, мясо-рыба, печенье-конфеты. В небольшом закутке помещалась печка, в которой золотились красивые плюшки, я их пробовала, аппетитные на вид, они имеют вкус ваты, и съесть их можно лишь с пылу с жару, чуть остыв, выпечка превращается в кусок резины.

Мгновенно налетели воспоминания. Вот мы с бабушкой Фасей покупаем в булочной хлеб.

– Ну, выбирай, – предлагает бабуля.

Я оглядываю прилавок, если честно, ассортимент не слишком велик. За стеклом лежат круглые ситники по десять копеек, пухлые калачи, городские булочки с высоко поднятым хрустящим гребешком и три вида белого: «Нарезной» за двадцать пять копеек, «Подмосковный» по восемнадцать и батон без названия, его цена совсем невелика, чуть больше гривенника. Черные кирпичики тоже не поражают разнообразием – «Бородинский», «Дарницкий», «Ржаной» и «Ароматный». Булочек же вообще всего два сорта – «Калорийная» и «Свердловская». Но у меня разбегаются глаза, я в детстве очень любила хлеб, он казался невероятно вкусным, да и был таковым, почти никогда не плесневел, долго сохранял свежесть. Ну куда подевались любимые москвичами сорта?

Нет, я не против французских багетов и круассанов, оказавшись впервые в Париже, попросту объелась ими до приступа холецистита. Но теперь, когда в столице России выбор продуктов европейский, отчего-то хочется той «Свердловской» сдобы, с большими желтыми крошками, кривоватой булочки, нелепо большой, некрасивой, но безумно вкусной. Впрочем, наверное, это просто приступ ностальгии, тоска по детству…

– Послушайте, – раздался слева слегка задыхающийся голосок.

Я обернулась и увидела Марину.

– Прямо все мозги из-за вас скрутило, – заулыбалась она, – сижу и кумекаю: ну откуда про эту Эсфирь знаю? Где фамилию Гринберг слышала? И вспомнила!

– Правда? – обрадовалась я.

– Пошли, покажу, – заговорщицки прищурилась Марина.

– Так Гринберг все же работает в магазине? – обрадовалась я. – Ты с ней знакома?

Ничего не сказав, кассирша двинулась в сторону выхода, я побежала за ней.

Марина подвела меня к двери и ткнула пальцем влево:

– Во, любуйся, Эсфирь Гринберг.

Я посмотрела в указанную сторону и увидела банкомат.

– Информация стоит денег?

– Ты о чем? – вытаращилась Марина.

– Указываешь на аппарат по выдаче купюр.

– Еще левее гляди!

– Там театральная касса, закрытая. У вас билетами торгуют?

– Это арендаторы. Видишь Гринберг?

– Нет.

– Ну даешь, разуй глаза! Прямо перед носом висит.

– Кто?

– Эсфирь Гринберг!

– Висит?

– Тяжело быть непонятливой, – завздыхала Марина, – во!

В ту же секунду кассирша подошла к большой афише, приклеенной на стене, у самого выхода из супермаркета. Я уставилась на плакат: «Эсфирь Гринберг. Всего три концерта в апреле, билеты в кассах города». Ниже была помещена фотография худенькой горбоносой женщины со скрипкой в руке.

– Вот глупость, – захихикала Марина, – этот плакат тут давно наклеили, я в него каждый раз тычусь, когда ухожу, машинально фамилию читаю и уношусь. Вот в голове и застряло – Эсфирь Гринберг. А где видела, и не припомню. Ваша знакомая, наверное, тоже перепутала! Нет в нашем магазине кассирши Гринберг и не было, зато афишка имеется! Поняла? Ладно, мне за кассу пора, пока.

Я растерянно рассматривала снимок скрипачки. Наверное, Марина права, Лида часто ходит сюда за продуктами, вот и перепутала. Но что мне теперь делать?

В кармане завибрировал мобильный.

– Даша, привет, – послышался бойкий женский голосок, – как делишки?

– Спасибо, отлично, – машинально ответила я.

Меня всегда удивляют люди, задающие подобный вопрос. Интересно, как бы отреагировала пока что не опознанная мною тетка, услышь она сейчас правдивый ответ: «Вообще-то не слишком классно, никак не могу отыскать никаких следов мерзавца и убийцы Лактионова»?

А еще имеются особи, которые подбегают к жертве происшествия и осведомляются:

– Все хорошо?

Ей-богу, глупее вопроса не придумать! В каком смысле хорошо?

В ноябре к нам приезжала Клодетта, моя приятельница из Франции. Клоди отлично говорит на русском языке, она великолепный переводчик, поэтому никакого дискомфорта в Москве не испытывает, но я все же не решилась отпустить ее одну в город. Было холодно и скользко, мы с Клодеттой аккуратно брели по тротуару, шаркая ногами, словно древние старухи.

– Мне бы очень не хотелось шлепнуться, – пробормотала Клоди.

Не успела она договорить фразу, как шедший перед нами мужчина неловко взмахнул руками и рухнул наземь.

– О боже! – вскрикнула Клоди. – Несчастный, он разбился.

Забыв про гололед, француженка ринулась к потерпевшему, наклонилась над ним и сочувственно поинтересовалась:

– Ну как? Все в порядке?

Дядька сел, глянул на Клоди и рявкнул:

– Глупей ничего не могла спросить? Какой на… порядок? Издеваешься, да? Топай мимо, кретинка! Ничего интересного нет, упал человек, эка радость.

Я схватила Клоди за рукав, отволокла ее в сторону и принялась отчитывать:

– Зачем полезла к нему?

– Спросить о самочувствии, – растерянно ответила подруга.