Бенвенуто - читать онлайн книгу. Автор: Олег Насобин cтр.№ 30

Когда все закончилось и меня все-таки выпустили за ворота, солнце уже скрылось, и на южный город легли сумерки. После долгого и изнурительного дня я вышел на вечерние улицы весенней Ниццы и долго брел вдоль каких-то трамвайных путей, пытаясь прийти в себя.

Офицеры, похоже, сдержали свое слово, потому что вскоре после неудачного ареста наши отношения с банками значительно улучшились.

Мы легко получили пару небольших кредитов (действительно небольших) — восемнадцать и тридцать тысяч евро — для замены устаревшей и уже совершено никуда не годной системы климат-контроля и текущих строительных работ внутри здания.

Получили мы эти деньги от местного агентства «Креди Лионе» быстро, запросто и без всякой волокиты для нашей компании. Мы с женой даже подумали, что теперь после всех мытарств жизнь наша наладится…

Но не тут-то было. Беда снова захлестнула нас.

Решение о банкротстве нашего предприятия суд оформил только в конце зимы 2008 года, а к лету 2008 года документы о судебном решении наконец попали в Банк де Франс.

Вернее, это решение суда было прочитано клерками банка в начале лета 2008-го, и напротив моей фамилии они поставили отметку: «040».

Кредиты, о которых я сказал выше, мы оформили до того, как служащие внесли мое имя в списки неблагонадежных.

Этот банк некогда был «Центробанком» Франции и выполнял все функции, присущие центральному банку. Но ныне, в единой Европе, у этой французской организации осталось очень мало обязанностей, и наиболее важная из них — вести информационную базу «проблемных клиентов». На французском сленге это называется «фишье» (Fichier FIBEN). Доступ к базе имеют все банки Франции, и они пользуются этой базой данных при каждом удобном случае. То есть постоянно.

Если говорить коротко, каждый взрослый резидент (то есть житель) на территории Республики имеет отметки о себе в двух типах «фишье»:

1) как руководитель предприятия или бизнеса (FIBEN);

2) как частное лицо (тут аж три вида: FCC, FNCI, FICP).

Если человек не руководит бизнесом или руководит, но без особых проблем, его коэффициент (число) FIBEN — 000. Если же человек руководил бизнесом, а этот самый бизнес слегка обанкротился, ему пропишут 040.

Если же случились еще и отягчающие обстоятельства при банкротстве, то тогда 060 или даже 080. Чем выше число — тем хуже.

По сути, это число есть самая настоящая «черная метка». Клеймо, которое не снять, не смыть, не стереть. Оно действительно в течение трех лет, но потом еще лет пять-шесть (то есть всего восемь-девять лет после банкротства) человек считается всеми банками Франции «неблагонадежным».

Смешно, конечно. Это никак не совпадает с элементарным здравым смыслом. Но это правда. Во Франции существует даже «ассоциация обиженных». Таких людей, ущемленных в правах, здесь очень, очень много.

Банк, приклеивая «черные метки», вообще не принимает во внимание никакую информацию об обстоятельствах банкротства. Ему все равно, почему именно разорилось предприятие. Землетрясение, технологическая революция в другом секторе, война на рынках сбыта, самоубийство инвестора — ему абсолютно безразлично. Руководитель в любом случае получит эту метку.

Обладателю «черной метки» банки не станут выдавать не только корпоративные кредиты, но и личные ссуды. То есть некий индивидуум, отягощенный знаменитыми французскими налогами, наказан этой самой меткой без установленной вины, без суда и следствия — его лишили доступа к денежным ресурсам, причем оставили за ним обязанность отдавать практически все заработанное налоговикам.

К тому же наказанный без вины несет де-факто личную ответственность за корпорацию, которая обанкротилась, что вообще и в корне противоречит закону.

Таким образом, французы просто вышибают бизнесмена из деловой жизни, фактически уничтожают свой лучший руководящий корпус. Активный, опытный, способный принимать решения и нести за свои решения ответственность. После банкротства для француза лучшее решение — уехать куда-нибудь за границу. Например, в Россию, где французы процветают, не забывая, впрочем, поругивать ее.

При этом недурно вспомнить, что вообще все банки, если бы их регулярно не спасали во время кризисов налогоплательщики, давно и многократно уже оказались бы банкротами. Таким образом, банкирам следует налепить свой «коэффициент» в первую очередь себе на лоб, а не стращать и угнетать им людей, которые настоящим трудом и со всеми рисками зарабатывают себе на хлеб в реальной, а не виртуальной экономике.

И вот когда я узнал, что банк наградил и меня «коэффициентом 040», я поразмыслил и решил, что это совсем уж как-то неправильно. У меня же особый случай.

У меня ведь даже есть формальная справка, что я не виноват в банкротстве компании.

Принимая во внимание солидный размер нашего уничтожаемого предприятия, судья вполне резонно подозревал, что, прежде чем объявить банкротство, я, как его акционер и руководитель, постарался вывести активы, скрыть доходы и прочее.

Поэтому ничего удивительного, что суд назначил в нашем деле особую экспертизу, которая обычно проводится силами специальных, признанных судом аудиторов.

Экспертиза была проведена, вся наша бухгалтерия и подноготная изучены, и эксперт прямо в рапорте черным по белому написал: «Никаких ошибок в управлении предприятием или просчетов в стратегии со стороны руководства не обнаружено. Предприятие ликвидируется из-за ухудшившейся конъюнктуры рынка, а не из-за ошибок руководства».

То есть на руках у меня оказалась такая полезная в данный момент справка судебного эксперта в том, что я не виновен и, таким образом, нет причины присваивать мне «черную метку» 040.

С документами я обратился и в банк, и в КНИЛ (CNIL — Commission nationale de l’informatique et des libertés). Не буду даже рассказывать здесь, что это такое, — по моему личному опыту, это совершенно бесполезная структура. Гриб. Кому надо, может найти о ней информацию в справочниках.

В банке мне в конце концов ответили, что они впаивают 040 всем подряд. Таков обычай. Им (клеркам) это нравится, и менять привычки они не станут. Ну а кто бы сомневался?

Я скорее ожидал ответа от КНИЛ. Поскольку незаконность действий банка и нарушения правил «оборота» личной информации, на мой взгляд, были совершенно очевидны.

КНИЛ, видимо, получает подобные письма миллионами, и у «подьячих» отлично отработана схема, как скрыть свое безделье. Сначала мне пришла бодрая отписка, что «письмо получено, ожидайте вскоре ответа по существу». А потом — ничего, до самого момента, пока метку не сняли по сроку давности, то есть ровно через три года.

Словом, возвращаясь к нити основного повествования: летом 2008 года открывшееся было окно нашей кооперации с французскими банками опять наглухо захлопнулось.

Тем не менее деньги нам были нужны. Особенно дешевые деньги, ведь мы собирались перестроить наше здание.