Рецепт наслаждения - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ланчестер cтр.№ 23

Мне не хотелось на этот раз входить в церковь. Сегодня утром, не в силах решить, какой из своих многочисленных париков надеть, я припозднился и выбрал уже в спешке простую мягкую фетровую шляпу угольно-серого цвета. Потрепанный, элегантно-повседневный головной убор — такого рода предметы носили некогда в так называемых илингских комедиях — теперь покоился на моем гладко выбритом черепе, и шершавый фетр не без приятности покалывал прохладную кожу. Войдя же в церковь, я буду вынужден совершить акт уважительного обнажения головы, о чем, естественно, и речи быть не могло. Кроме того, они отправились туда раньше меня и должны выйти с минуты на минуту. В любом случае, интерьер церкви никакого особого интереса не представляет, если не считать почти абстрактных гобеленов, изображающих победу какого-то графа в какой-то битве, а также чрезмерно разукрашенного алтаря, укрытого отвратительным современным покровом с ханжески-нравоучительной вышивкой — агнцы, возлежащие рядом со львами, мечи, перековываемые на орала, и так далее. С пространственной точки зрения, внутреннее помещение церкви обладает теми же дефектами пропорции, что и внешняя ее часть. («Ну да, именно так, а то как же?» — любил повторять мой брат, нередко к месту, но с загадочной регулярностью.) Архитектор явно не имел представления об элементарных канонах. Лично я почерпнул все, что мне нужно было знать о законах пропорции, из формулы сухого мартини. (Добавив луковку, превратим этот мартини в гибсон. Названия коктейлей многочисленны, как звания в руританской армии). Правило гласит, основной ингредиент — джин, второстепенный — вермут, и завершающий аккорд — ломтик лимона, оливка. Это — закон соразмерности и ритма, лежащий в основе всех видов пластического искусства, от составления коктейлей и кулинарии до архитектуры, скульптуры, керамики и моделирования одежды. Не забудьте, от кого вы впервые это услышали!

Неразумно было и дальше стоять в воротах. Я решил прерваться на обед. Через дорогу находился отель, возле которого шесть столиков выбросили вверх свои украшенные рекламой зонтики, похожие на огромные грибы-мутанты, выглянувшие из земли под лучами теплого июльского солнца. {Одним из удовольствий цивилизованного путешествия является выявление мест, где предполагается пообедать. «Aral — говоришь сам себе. — Вот где утолю я голод и жажду») Направлясь туда, я увернулся от асматичного «мерседеса», его водитель (которому, возможно, недолго уже осталось жить на этом свете) объезжал площадь не с той стороны, а его ненатурально-светловолосая жена хмуро уставилась в guide vert. [135]

Бывает, что к французской кухне относятся с излишней сентиментальностью. В высшем своем проявлении она, бесспорно, не просто склонна к крайностям, но в основном из них и состоит. Такое блюдо, как volaille truffée au beurre d'asperge à la crème de patate «Elysée Palace», [136] существует в сферах, сумевших превзойти самые немыслимые пародии, — эти блюда есть продукт богатейшего воображения поваров. Тем не менее, во Франции существует и обычный уровень кулинарного мастерства, с которым не смогла еще сравниться ни одна известная мне страна. Это мастерство проявляется в чувственной науке обыденной жизни, использующей интеллект для получения удовольствия. Пьер и Жан-Люк, мои деревенские соседи, только тогда и говорят свободно — в исполненной чувства собственного достоинства, рубленой, точной манере инженера, склонившегося над чертежом, — когда обсуждают технические аспекты приготовления пищи, и именно Пьеру я обязан некоторыми особенностями моего гастрономического инструментария, как например, правильной техникой вымачивания рубца или сведениями о том, у каких из певчих птиц, которых сотнями истребляли братья из своих внушающих страх мушкетонов, мозг пригоден в пищу, или тем, что я знаю о связующих свойствах кроличьей крови. Миссис Уиллоуби, соседка, которая регулярно заглядывала без приглашения, чтобы воспользоваться моим бассейном, однажды заглянула без приглашения, когда мы с Пьером сливали из только что обезглавленного кролика кровь в каменный горшочек с широким горлышком (я купил его на воскресной ярмарке в Кавайоне у горшечницы, одетой в грубый хлопчатобумажный рабочий костюм). Миссис Уиллоуби пришлось забежать (и снова присутствует идея незваности) в cabinet de toilette, [137] откуда до нас донесся не допускающий двоякого толкования звук широкомасштабной рвоты.

Одним из практических следствий этого по-картезиански развитого гедонизма (я говорю о Декарте, потому что отношение французов к удовольствию — это отнюдь не эпикурейское/эстетическое отношение к себе как к единому, «цельному человеку», какое можно обнаружить на некоем идеализированном острове в южном море; скорее это продукт глубокого признания раскола между телом и разумом, оно говорит: «Да, мой разум и мое тело совершенно разъединены, так что я должен направить всю мощь моего разума на то, чтобы извлечь максимальную выгоду из обладания телом» — ничто так не показывает более полного понимания и признания дуалистической сущности человека, как идеально приготовленная poulet à l'estragon, [138] так вот, одним из следствий этого является то, что французы делают двухчасовой перерыв на обед, и их комплексные обеды зачастую очень хороши. Prix fixé [139] в отеле «Керневаль» предлагал за 75 франков широкий выбор солидных блюд буржуазной кухни — terrines, pâtés, célerie rémoulade, moules marinières, gigot d'agneau, brandade de morue, [140] стейк из конины, половину омара на филе, фрукты, сыр, crème caramel, mousse au chocolat, crème brulee. [141] Мне пришлось мягко настоять в разговоре с застенчивой, очаровательно краснеющей официанткой (по которой было очень заметно, что ее встревожил и приятно удивил мой безупречный французский), что мне нужен столик с видом на церковный двор и машины, припаркованные перед ним.

Я заказал суп из кресс-салата, морской язык на гриле и — так как в Британии не производят собственного вина, а сидр все-таки слишком по-деревенски прост для моего разгоряченного полуденного настроения — мрачноватые полбутылки «Менету-Салон» и литр минеральной воды du pays [142] (в бутылке цвета красного маяка, предназначенного для спасения потерпевших кораблекрушение с воздуха), чтобы его запивать.

Молодая пара вышла из церкви рука об руку и направилась к склепу.