Рейдовый батальон - читать онлайн книгу. Автор: Николай Прокудин cтр.№ 186

Выслушав мой рассказ, Растяжкин собрал в полевую сумку свои бумажки, сочувственно похлопал меня по плечу и вышел. Это уже не его тема.

* * *

Комбат отправился к командиру полка. Решили так: зачем нам к огромным потерям добавлять и преступление по неосторожности. Обстрел из кишлака — и делу конец. Жаль балбеса Хаджиева: пропадет парень в тюрьме. Дело замяли. Золотарев вместе со мной съездил в медсанбат. Сержант написал объяснительную о ранении снайпером из развалин, дал расписку, что к своим друзьям претензий не имеет. На всякий случай. Замполит полка сумел внести изменения в медкарту и в историю болезни. Фразы о пороховом ожоге в ней больше не фигурировали.

Врач мне попытался доказать, что сержант явно наркоман. Не может терпеть боли, требует дозу за дозой промидола, нервничает. На эти разговоры я ответил капитану, что хотел бы посмотреть на него, если бы ему разворотило ляжку и кость! Как тогда сам будет стонать и орать?!

* * *

Жалко сержанта. Постников еще целый год мог командовать гранатометно-пулеметным взводом. Теперь надо подбирать и готовить нового заместителя командира взвода. Сержант Постников был крепким, мощным парнем, который не боялся ни «националов», ни старослужащих. Самый меткий пулеметчик роты.

В батальон он больше не вернулся. Через три месяца старшина собрал его вещи, мы оформили документы, и сержант прямо из госпиталя на костылях убыл в Союз.

Похромал дальше по жизни…

* * *

После подведения итогов за месяц майор Боченкин отозвал нас с комбатом в сторону, и то ли насмешливо, то ли виновато произнес:

— Василий Иванович! Ты оформлял наградной на орден Красной Звезды Ростовцеву? Твоя подпись?

— Ну, моя! Оформлял. За Баграмскую «зеленку», он с разведвзводом впереди техники шел, дорогу пробивал. В окружении больше часа сидел, отстреливался от «духов». И что из этого? Я его и за операцию по выводу войск опять оформлю к ордену…

— Из штаба дивизии представление к награде вернули. Начальник штаба велел определиться, что мы хотим! На что посылаем? На Героя? На орден?

— И на то, и на другое! — улыбнулся Подорожник.

— Такой вариант не проходит. Полковник в трубку рычал, что мы охерели, нового Брежнева из него лепим. Хотим с головы до пят «железом» обвесить. Хватит и «Золотой Звезды» — ответил майор.

— Если штабные такие умные, пусть с автоматом пешком пройдут хоть к одному посту, расположенному вдоль Баграмского канала. Я посмотрю, что они себе будут после этого требовать! Козлы вонючие! — рявкнул Василий Иванович.

— Ну, козлы и козлы, что делать! Все в их власти! Тебе тоже, Иваныч, второй орден зарезали! «Кэп» послал наградной на медаль «За службу Родине» III степени, возвратили. Резолюция такого содержания: «Слишком часто награждаем! Второй наградной оформить перед заменой!»

— Бл…ство! Я их всех на… видал, что б у них у всех… отсох! — гневно прорычал Чапай.

Я смущенно почесал затылок. Что скажешь? Оформлять вторую подряд награду не скромно. Все верно. Но за Иваныча обидно. В штабе округа большинство офицеров управления с орденами. У кого один, у кого два. А комбат боевого рейдового батальона с трудом получил один.

Боченкин похлопал моего шефа по плечу и успокоил:

— После следующего рейда опять пошлем. Тут еще одна проблема. Сбитневу «Красная Звезда» по ранению пришла, мы ее семье отправили. А посмертно к Герою представить не разрешили, только на «Знамя». Политика! Вывод войск, а командир роты погиб. Значит, были тяжелые бои. Официально объявлено, что войска вышли без потерь! Ошуеву по ранению оформили на «Красное Знамя», и тоже возврат. Кто-то наверху резолюцию написал: «Слишком много высоких наград, достаточно ордена Красной Звезды! Вот такое отношение! Да, и заберите остальную пачку представлений на подчиненных. Прошло только три наградных. Неверно оформлены! Теперь велено писать о взятых пленных и о трофеях, а тут сплошь убитые мятежники! Никаких уничтоженных врагов быть не должно. Перестройка не отражена, ускорение. Требуют указывать, что человек перестроился. Обязательно! Пришли, Василий Иваныч, своего Чухвастова, я ему новые веяния времени и требования изложу!

* * *

— Черт побери! Мудаки штабные! Их требования меняются каждый квартал, — сказал обиженный комбат, когда строевик удалился восвояси.

— Это точно, — согласился я. — А потом у пехоты на х/б одни дырки от осколков. Половина офицеров домой без наград уехали.

— Стоп! Комиссар, что ты меня убеждаешь? Я же не против. Представляй, пиши! Но Бодунов и Берендей пьют?

— Употребляют.

— Афоня дебоширит?

— Всего один раз.

— Степушкин и Радионов по своим стреляли из «Васильков»?

— С кем не бывает… По мне свои уже раз пять долбили.

— А меня что не чихвостят за эти ваши проказы? Я понимаю твое желание быть добреньким к друзьям. Но это скоро пройдет, когда начнут тебя иметь за целый батальон, за всех пятьсот пятьдесят человек. Посмотрю через месяц на твою дальнейшую доброту и жалость.

Подорожник был несколько растерян, удручен и озабочен. Он хмурился и нервничал, что Иванычу было совершенно не свойственно.

— Никифор, сегодня проводим после вечерней проверки поминки по Сбитневу. Пройди в роты и собери деньги на мероприятие. Отправь «комсомольца» с Берендеем на закупку спиртного и закуски. Начало в двадцать два часа в коридоре женского модуля!

— А командование не помешает? — засомневался я. — Цехмиструк вместе с Золотаревым прибегут и траурное мероприятие сорвут.

— С Филатовым сам, лично, договорюсь, приглашу его, тогда другие «шавки» помешать не посмеют! К черту антиалкогольную компанию. По-человечески проститься должны с лучшим командиром роты! В ротах с бойцами оставить молодых лейтенантов и «зеленых» прапоров. Им еще рано выпивать, пусть работают! — распорядился Подорожник и, сильно сутулясь, зашагал в сторону штаба полка.

Я пошел в казарму первой роты. Дежурный по роте сержант Лебедков бросился докладывать. Но я отмахнулся (не надо!).

— Где офицеры? — спросил я у сержанта.

— В ленинской комнате. Что-то обсуждают!

В ленкомнате, к моему удивлению, совещание проводил старший лейтенант Грымов. Хм! Чудно! Он ведь после отпуска как залез на заставу в горах, так три месяца в полку не появлялся. Не желал работать под командованием Сбитнева. Грымов сморщился, словно от сильной зубной боли, при моем повлении и скомандовал: «Товарищи офицеры!», — я махнул рукой и коротко рассказал об организации поминального вечера.

— Калиновский, выйди со мной на минуточку! — распорядился я в заключение.

— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант! — произнес Александр, затворив за собой дверь.