Бельский - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Ананьев cтр.№ 24

Богдану приказ первого воеводы лег на душу. Даже возликовал он:

«Сеча! Игра судьбы. Если Бог даст, с головой и со славой выйду из нее», — думал Богдан, уверенный, что их полк войдет в Гуляй и станет отбивать штурмующих. Увы, полк вновь остался в чащобе.

Весь следующий день с тревогой прислушивались они к пушечной стрельбе, к стрельбе из рушниц, к барабанному бою татарских сигнальщиков и даже к их воинственным воплям: «Ур! Ур!» — боясь, как бы не захлебнулась стрельба, не ворвались бы в Гуляй-город татарские тумены. Даже Хованский, не говоривший обычно лишнего слова, не выдержал:

— Не ошибается ли князь Михаил? Что в Гуляе? Большой полк, полк Левой руки, немцы-наемники командира Фаренсбаха, казаки атамана Черкашенина и огненный наряд. Тысяч тридцать пять, если учесть еще княжескую дружину. Девлетка бросит на штурм больше вдвое. У него оставлен тумен на Боровской дороге, еще один — на Десне. Но ему два тумена держать в запасе легче, чем нашему воеводе два полка.

— День, почитай, выстояли. Бог даст успеха и в завтрашний день, — довольно спокойно говорил второй воевода Хворостинин. — Что-то же задумал князь, коль нас в запасе держит. Подождем своего часа.

Богдан счел нужным не говорить свое слово, не делиться своим подозрением. Может, они заодно с Воротынским. Вроде бы хотят побить Девлетку, а сговор иной имеют.

Что ни говори, а влияние дяди, возглавляющего сыскное ведомство и по долгу службы подозревающего всех и каждого, оставляет заметный след.

Не раскроешь, однако, всю свою душу тем, кого подозреваешь.

Начало темнеть. Протрубили татарские карнаи отход, ухнуло еще несколько пушек, и все затихло.

— Ну, вот — жди гонца.

Ночь меж тем входила в свои права, но никто в полк не прискакал. И вдруг: великий крик радости донесся от Гуляй-города. Даже началась стрельба из рушниц. Беспорядочная и, как казалось, радостная. В недоумении воеводы опричного полка:

— Что случилось?

— Явно не худое.

Действительно, не худое. Наоборот, очень радостное. Казачий разъезд из порубежников, возвращавшийся в Гуляй-город от Боровска с вестью, что татарский тумен остается бездвижным, столкнулся под самой стеной Гуляя с татарской десяткой, и казаки оказались проворней в той короткой схлестке: пятерых посекли, пятерых, скрутив, приволокли к ногам главного воеводы. И как оказалось, среди захваченных в плен был сам Дивей-мурза. Сам решил разведать все перед завтрашним штурмом.

Как тут не радоваться?!

Для князя же Воротынского эта удача диктовала действовать решительней, ускорить претворение в жизнь задуманного. До этого он намеревался еще один день продержаться за стенами Гуляй-города, а уж после того действовать активно, но пленение лашкаркаши наверняка взбесит Девлет-Гирея, и тумены его в страхе, что будут наказаны за трусость, полезут на штурм сломя голову. По трупам своих братьев.

— Всех первых воевод, начальника наемников и атамана казаков ко мне срочно, — велел он Фролу Фролову. — Одна нога здесь, другая там.

Совещание тоже короткое, чтобы не потерять зря драгоценное время. Казаки, немцы-наемники и огненный наряд остаются в Гуляй-городе. Еще по тысяче от каждого полка. Всем остальным — в лес.

— Ударим, когда крымцы полезут, забыв о тылах своих, предвкушая скорую свою победу. Главная задача, чтобы не прознали татары о нашем выходе из Гуляй-города, поэтому окольцуйте всяк свой полк густыми засадами от лазутчиков.

— Не привлечь ли посоху к стенам. Чтоб не слишком бросалось в глаза малолюдство, — предложил князь Шереметев. — Топорами они ловко работают. У них у всех кроме плотницких есть и боевые топоры. Мечи тоже у них есть. Даже шестоперы.

— Толково. За главного воеводу оставляю Юргена Фаренсбаха. Ему решать, когда дым пускать, — увидев, как нахмурился атаман Черкашенин, усмехнулся и спокойно так, примирительно: — Не супься, храбрый атаман. Не самолюбство нужно нам сейчас, но думки о судьбе Руси. О судьбе домов своих.

Через час после того совета в Гуляй-городе прискакал гонец и в опричный полк. Долго о чем-то говорил с глазу на глаз с Хованским, а когда ускакал, первый воевода тут же позвал Хворостинина с Бельским.

— По дыму из Гуляй-города налетаем на крымцев. Тремя клиньями. Ты, воевода Бельский, возьмешь под свою руку свои две тысячи и те, что впереди тебя щипали. Встанешь справа от меня. Твоя задача: по берегу Рожая с полверсты галопом, потом — налетать на спины татарские. Без барабанного боя, без рожков. Молча. Черной тучей. Будто кара Божья на басурманские головы. Я — в центре. Хворостинин — слева. Мы так рассчитаем, чтобы нам вклиниться в тылы штурмующих одновременно. А дальше своими тысячами каждый управляет сам. Смотря по обстановке. Если нет вопросов — по своим местам. Впрочем, окольничий Бельский, повремени чуток.

Еще Хворостинин не успел опустить за собой полог шатра, Хованский задает вопрос:

— Ты в настоящей сече бывал?

— В серьезной — нет.

— Послушай тогда совета: ищи золотую середину. Стоять в стороне на облюбованном бугорке не стоит, наблюдая лишь за действиями тысяч своих. Тысяцкие они — сами с усами. Но и рубиться, забыв обо всем, не надо. Время от времени выходи из рукопашки, дабы осмотреться. А холопов своих боевых от себя ни на шаг не отпускай. Это твоя защита.

— Отборные у меня боевые холопы, знают свое дело.

— Может быть. Только советую: голову дружинную пошли ко мне, я с ним потолкую. Имей в виду, мне за твою голову перед Малютой ответ держать.

— Иль грозил за недогляд? Не может такого быть. Сеча, она и есть сеча.

— Малюта никогда никому не грозит. Он делатель, а не пустомеля.

Точная оценка. Дядя Богдана никогда лишнего слова не скажет. Даже с ним, племянником, не часто откровенничает. А что за смерть племянника может отомстить, такое не исключено.

— Непременно учту это, памятуя о заботе твоей обо мне. Однако зайцу, под елочкой спрятавшемуся, не уподоблюсь.

— Условились.

К рассвету, когда Богдан вывел свои тысячи на исходное, откуда удобен рывок по берегу Рожая, и полки свои густо опоясал засадами против возможных лазутчиков, к нему подъехала четверка могучих опричников. Глянул на них Богдан — оторопь взяла. До жути суровы их лица. А руки, что твои кувалды.

— Первый воевода к тебе послал. Стремянными.

— Добро. Соединяйтесь с боевыми холопами.

— Нет. Мы сами по себе. Наш глаз — особый.

— Хорошо. Не поперечу воле первого воеводы.

Может, еще бы о чем-либо поговорили Богдан и прибывшие к нему телохранители, но предутреннюю тишину разорвал гулкий бой главного татарского барабана, его подхватили дробные туменов, тысяч, сотен, а следом словно повисли над предрассветным полем утробные звуки карнаев; и вот уже вздрогнул лес от великого многоголосья: