Банкир - читать онлайн книгу. Автор: Петр Катериничев cтр.№ 48

Смертельный.

Сейчас ему было необходимо одно: ждать. Через оптику прицела снежные узоры на стекле показались ему сказочным лесом, за которым скрыты очертания неведомого, тайного города. Или — замка…

* * *

Решетов отошел от окна, опустился в глубокое удобное кресло. Почувствовал некое смутное беспокойство, снова посмотрел на стекло, словно за лесными ледяными узорами укрывалось что-то невидимое и опасное… Наверное, просто недосып. И — нервы. Открыл книгу: «Иссякло государственное творчество. Глубокий паралич сковал правительственную власть: ни государственных целей, ни широко задуманного плана, ни общей воли. На их место выступили — борьба личных интриг и домогательств, личные счеты, ведомственные трения. Государственный корабль потерял свой курс, потерял всякий курс, зря болтаясь по волнам…

Государственная драма заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти против носителей этой власти».

М-да… Слова Александр Иванович Гучков умел плести яркие и красивые — ведь он сказал их о еще предвоенной России… И первый парадокс заключается как раз в том, что будучи человеком смелым и деятельным, он сначала приложил немало сил для расшатывания «государственного корабля», вместе с Милюковым принял отречение государя, а затем — отречение династии, а вслед за этим приложил огромную энергию для поддержки белого движения… Что это был за человек, какие цели он преследовал? Бог знает. Ну а результат? Промозглое парижское утро в феврале тридцать шестого, где в последний путь бывшего «военно-морского» министра Временного правительства пришли проводить такие же «бывшие»…

Ладно, к делу.

Прошло больше трех месяцев, как пропал Дорохов. Ни слуху ни духу…

Сыскари Гончего сумели разобраться в хитросплетениях кипрских разборок, представили докладную. Дорохов был похищен. И что дальше? А ничего. Противник не сумел получить необходимую информацию: если бы было иначе, финансовый рынок это уже бы почувствовал. Нет более точного индикатора даже для медленного движения сравнительно небольших капиталов… Ну а уж для тех денег, какие предполагалось активизировать… Вывод только один:

Сергея Дорохова больше нет в живых.

Теперь приходилось перестраивать «боевые порядки»… И — терять время. А потеря времени в определенных условиях может означать потерю победы.

Константин Кириллович Решетов с детства увлекался военной теорией. Если точнее — теорией битв. Изучал воинское искусство и его развитие на протяжении столетий и тысячелетий… Сначала — ватаги египтян, вооруженных легкими дротиками, маломощными луками и странными, похожими на серпы мечами… Первый переворот — боевые колесницы. Они буквально разрубали и без того хлипкие боевые порядки противника; пехоте оставалось только одно: добивать. Следующий этап — фаланга. Ограниченная с двух сторон конными построениями, она шла несокрушимой стеной… Колесницы или разбивались об эту стену, или проскакивали сквозь нее, но уже без воинов и возниц — те оказывались выбитыми стрелами или пращами смертников — легковооруженных воинов, двигающихся впереди фаланги. Превосходно обученные гоплиты, привыкшие действовать во взаимодействии друг с другом, разбивали наголову куда более многочисленного, но слабообученного противника.

Дальше — наступила пора несокрушимых римских легионов. Связанные жестокой дисциплиной, они сделали фалангу многосторонней… По сути дела, легион, разбитый на центурии и когорты, был более гибкой и мобильной боевой единицей…

Ощетиненные с четырех сторон остриями копий, защищенные сомкнутыми щитами, когорты и легионы при необходимости могли и развернуться в фалангу, и свернуться в «черепаху»… Но главной задачей для победы оставалась та же: разрушить строй, разбить ставших беспомощными, превращенными паникой в испуганное человечье стадо, вражеских воинов… Личное мужество кого-то из них уже ничего не означало: легионеры рубили короткими, превращенными в подобие боевых топоров тяжелыми мечами и храбрецов, и трусов… Впрочем, у трусов оставался способ выжить: рабство. Смельчаки умирали свободными.

Замкнутые на себя когорты и легионы разрушить было просто невозможно;

Римская империя прекратила свое существование вовсе не из-за утраты военной мощи, а из-за утраты связывающей огромные пространства в единое государство идеологии… Рыба гниет с головы… Сначала понимание происходящего оставило великий Рим, затем… Как там, в ставшем классическим, рекламном сериале?..

«Погрязшие в разврате, отягощенные тяжелой добычей…» Времена меняются, а люди… И про какое время сказал Пушкин?.. «Жестокий век, жестокие сердца».

Видно, про всякое.

Западная Европа воевала сначала пешим строем, потом — рыцарскими корпусами… Менялось все: оружие, оснащение, тактика битв, стратегия оставалась неизменной: разрушить боевой порядок противника, навязать ему сражение на своих условиях там и тогда, где он не ожидает. При соблюдении этого простого правила хорошо организованная сила всегда громит наголову силу стихийную. Это было для Решетова неоспоримой аксиомой. Как и другая: войну следует объявлять тогда, когда она уже проиграна противником.

Ну а сейчас, когда «линия фронта» проходит в тиши банковских кабинетов, за фасадами фешенебельных офисов… Валютные, фондовые, товарные, сырьевые биржи, по которым бегают и суетятся отутюженные молодые люди с безумными глазами и напрочь расстроенными нервами — всего лишь градусник, индикатор… Искорки над жерлом вулкана, являющиеся лишь симптомом того, что где-то очень глубоко, за многокилометровой толщей земной коры, накапливается могучая мощь расплавленной, раскаленной магмы… И поток ее может вырваться неудержимой лавой, сметая все на своем пути, или… Маленькие, незаметные, трудолюбивые гномы прокладывают ведомые им русла, по которым и устремится эта лава, превращаясь в золото и управляя течением жизни миллиардов двуногих мыслящих, называющих себя человечеством… Управляя течением жизни… И — временем смерти.

Петр Юрьевич Дорохов, отец пропавшего финансиста, приложил немало сил к тому, чтобы проложить такие русла, и к тому, чтобы сохранить уже проторенные его предшественниками. А сейчас… Сейчас уходит время… А время не ждет никого.

Раздался зуммер внутренней связи.

— Константин Кириллович, к нам свернул автомобиль. Черная «Волга».

Номерной знак «МК 34—48 Г». Зарегистрирован на Сидорова Александра Алексеевича, проживающего…

В это время прозвонил прямой.

— Константин Кириллыч, это Герасимов. Чайком угостишь старичка?

— Владимир Семенович…

— И ты уж без церемоний… Дай команду своим привратникам, а то к тебе, чай, только «мерседесы» ездят… А у меня временами слабость стариковская просыпается — с молодежью поболтать, старое вспомянуть да уму-разуму вас понаучать… Хоть вы и сами хваты.

Ворота открылись, старичок неспешно вышел из простецкой «волжанки», поднялся на крыльцо. Решетов встретил его внизу, помог снять пальто. Среднего роста, лысоватый, очень старый, похожий на давно вышедшего на пенсию бухгалтера, старичок весело сверкнул прищуренными глазками, обозрел обстановку: