Дорога без следов - читать онлайн книгу. Автор: Василий Веденеев cтр.№ 22

Сколько там натикало? Ого, уже четыре. Поспать остается час-полтора, если сможешь заснуть…

Ближе к сумеркам Колесов привел к землянке разведчиков-чекистов троих партизанских разведчиков — высокого сутуловатого мужчину с вислыми прокуренными усами на скуластом лице, молодого парня в трофейной немецкой пилотке с козырьком — «мюце» — и мальчишку лет двенадцати, одетого в красноармейскую шинель с обрезанными почти до хлястика полами и подпоясанную немецким офицерским ремнем с большой желтой кобурой парабеллума. Стараясь придать себе мужественный вид, мальчишка все время хмурил брови и теребил грязным пальцами застежку на крышке кобуры.

Сгрудившись у стола в землянке, при свете фонаря склонились над картой — Колесов показывал маршрут движения группы к городу. Идти он предлагал уже испытанным путем, через минные поля, чтобы избежать проверок на дорогах и связанных с этим обстоятельством нежелательных осложнений — минные поля немцев представлялись ему более безопасными, чем частые заставы полицаев и патрули фельджандармов.

Ведя по карте остро отточенным карандашом, он объяснил, что сначала подбросят на телеге по лесу, потом надо проехать несколько километров по дороге и снова свернуть в лес. Когда до Немежа останется порядка семи-восьми верст, придется топать пешком, как раз через заминированные участки — с этой стороны немцы не охраняют подступы к городу — голое поле и мины, — но разведчики там уже не раз проходили, и все кончалось удачно.

Сразу за полем начинались заросшие вереском балки и хибары окраины, можно там спокойно пересидеть до света и оттуда направиться на явку, где будут ждать прибытия гостей из леса. За ночь должны управиться.

— Лучшего маршрута предложить не могу, — сворачивая карту, поджал губы начальник разведки, — и так всю голову сломали, чтобы придумать, как вас доставить. Надежных документов скоро не добыть, меняют их частенько, время жмет, немец на дорогах лютует, поэтому выбрали этот путь. Пойдете?

Семенов в ответ только крякнул и начал собираться. Волков обвел глазами лица партизанских разведчиков: усач курил, прищурив лукавые глаза, молодой парень в немецкой пилотке с козырьком криво улыбался, словно примериваясь — как прилетевшие, не сдрейфят по минам? — а мальчишка вертел в руках тонкий щуп минера и, низко опустив голову, шмыгал носом.

— Лучшего маршрута нет, — повторил Колесов, убирая карту в полевую сумку, висевшую у него на боку.

— Пойдем, — согласился Антон. — Запрягайте лошадку.

— Так уже, — весело осклабился усач, приминая цигарку каблуком.

Ночь выдалась ясной; высоко над елями, росшим по краям узкой лесной дороги, висели мелкие холодные звезды, запутавшиеся в пушистых ветвях, покрывшихся на концах нежной молодой хвоей. Почти бесшумно ступали по земле обернутые тряпками и старой овчиной копыта лошади, запряженной в телегу с обильно смазанными дегтем втулками колес, подпрыгивавших на корнях и выбоинах.

Ехали молча, настороженно глядя по сторонам, пытаясь разглядеть: не притаился ли кто в темноте окружающего их леса? Немцы формировали ягдкоманды и выплачивали вознаграждение за голову каждого убитого партизана. Иногда снайперы из ягдкоманд прятались на деревьях, росших у опушек, и подстерегали свои жертвы, терпеливо выжидая сутки напролет: услышат шум едущей повозки и выпустят пулю, прилетит из мрака кусочек свинца, отлитый в коническую форму в далекой стране, оборвет чью-то жизнь или ранит.

Выехали к показавшейся серой в ночной темноте проселочной дороге — за время сухих погожих дней она уже успела покрыться тонкой, как пудра, белесой пылью, выглядевшей сейчас, при свете звезд, бесконечно длинным и узким покрывалом из застиранного добела брезента, брошенным на прогалину между деревьями. Словно раскатали пожарные рукав брандспойта да и забыли про него, отвлеченные другими делами.

Тихо вокруг, только покрикивает в кустах невидимая птица, тревожно бередя сердце протяжным, скрипучим стоном, навевающим дурные мысли. Лес на той стороне дороги будто вымазан смолой — черный, мрачный, загадочный, не шевельнется под ветром ни одна ветка.

Молодой партизанский разведчик в немецкой пилотке соскочил с телеги, по-кошачьи бесшумно ступая, прошел вперед, выставив перед собой ствол шмайсера. Вот он выбрался на полотно проселка, подняв стоптанными сапогами облачко серебристой пыли, постоял, оглядываясь по сторонам, и призывно взмахнул рукой — путь свободен.

— Н-но! — причмокнул губами усатый возница, понукая лошадь. — Пошла, холера!

Мягко перекатившись через неглубокий кювет, телега выползла на дорогу, и опять застучали глухие шлепки обмотанных тряпьем и овчиной копыт.

Звезды наверху изменили положение — близилась середина ночи. Антону хотелось закурить, лечь на дно телеги и глядеть в небо, не думая ни о чем, забыв про тревожные крики птицы, укрывшейся в густых зарослях, про вновь вдруг занывшую рану на спине — к погоде, что ли, беспокоит? Или, может быть, натрясло дорогой?

Усатый партизан погонял и погонял лошаденку, стремясь поскорее проскочить опасный участок пути. Хлопали по потной спине истощенной кобылки веревочные вожжи — ременные сварили в котлах и съели зимой, когда плотно обложили в лесу каратели, месяцами не давая высунуться ни к одной из близлежащих деревень, — медленно плыли назад звезды над головой, сурово молчал лес по обочинам, и тишину нарушали только тонкий скрип телеги да диковинные матерные выверты, которыми возница сквозь зубы подбадривал ко всему привычную клячу.

— Скоро уже, — наклонившись к Семенову, свистящим шепотом сообщил молодой партизан, — сейчас свернем.

Павел Романович кивнул и пришлепнул севшего на щеку комара.

«К теплу, — отстраненно подумал Волков, — видать, не зря спина заныла. Если до старости дотяну, исправный барометр из меня получится».

Сидевший рядом с ним мальчишка дремал, уронив голову на грудь, и часто вздрагивал во сне, видимо, ему снилось что-то нехорошее.

Что, кроме войны, могло сниться пацану, успевшему узнать голод и холод, вой самолетов и треск автоматов карателей, вонючую болотную жижу до ноздрей, гарь пожарищ спаленных деревень и маленькие лесные погосты, позабывшему тепло и уют родной хаты, привыкшему вместо школы отправляться на смертельные минные поля, совсем не для того, чтобы собирать на них оставшиеся колоски. Он сам мог стать в любой момент безжалостно срубленным колоском на кровавой жатве войны…

Кобыленка заметно приустала и, снова свернув в лес, несмотря на все понукания усача, шла только шагом. Пришлось соскочить с телеги, давая лошади отдых. В темноте ноги никак не могли нащупать лесную дорогу и спотыкались о коряги, поэтому все держались за дощатый борт телеги, рискуя занозить спицей ладонь или палец. Вокруг все так же тихо, только тянет сыростью от недалекого болота, да больше стало комаров.

Вскоре остановились. Потягиваясь и зевая, слез с телеги дремавший мальчик, поеживаясь от стылой ночной прохлады леса, походил по краю дороги, отыскивая тропку. Нашел и остановился под кустом, почти слившись с чернотой леса.