Взять свой камень - читать онлайн книгу. Автор: Василий Веденеев cтр.№ 30

На западном направлении противник сосредоточил самые сильные группировки войск: там наступали две полевые армии и две танковые группы из четырех имевшихся у немцев к началу войны. Одну из них — 2‑ю танковую группу — возглавлял бывший генерал-инспектор подвижных войск генерал-полковник Гудериан, считавшийся у нацистов «отцом» теории танковой войны.

Выход 3‑й танковой группы немцев в район Молодечно, а группы Гудериана к Барановичам сильно осложнил положение советских войск, а вступление всех соединений группы Гота и 9‑й армии немцев в полосу Западного фронта значительно увеличило численное превосходство противника. Используя выгоду сложившейся обстановки, немецко-фашистское командование потребовало от командующих своих танковых групп ускорить выдвижение к Минску с целью окружения соединений Красной Армии, действовавших к западу от столицы Белоруссии.

Пристально следя за развитием событий на Западном фронте, Ставка главного командования разрешила отвести наши войска. 25 июня командующий Западным фронтом приказал отходить 13, 3, 10 и 4‑й армиям. Причем отходить, имея в авангарде танки, а конницу, противотанковую артиллерию и инженерные подразделения со средствами заграждения — в арьергарде. 6‑й механизированный корпус должен был отойти к Слониму, 13‑я армия — на рубеж Илия — Молодечно — Листопады — Гераноны, 3‑я армия на рубеж Гераноны — Лида — устье реки Щара, 10‑я армия на линию Слоним — Бытень, а 4‑я армия — на линию Бытень — Пинск [6] .

Однако этот приказ уже невозможно было выполнить: для отхода войск 3‑й и 10‑й армий оставалась лишь узкая полоска не занятой противником территории. Грунтовые дороги раскисли от бесконечных дождей, непрерывно налетала немецкая авиация, изматывали арьергардные бои с численно превосходящим противником, не хватало транспорта и горючего.

26 июня 39‑й моторизованный корпус группы Гота вышел к Минскому укрепленному району…

* * *

Утро выдалось сырым, мозглым, с обильной росой и густыми туманами, пеленой лежавшими в низинах. Казалось, вот-вот заморосит мелкий нудный дождь, намочит все вокруг, заставит раскиснуть лесные дороги и тропки. Низко висели серые тяжелые облака. Чуть не задевая верхушки высоких елей, они уплывали под набежавшим ветерком, а на смену им приплывали другие — такие же серые, мрачные.

Сырость словно пропитала все вокруг — деревья, листву, траву под ногами, одежду, ставшую тяжелой, неудобной, плохо согревающей. Вчера вечером наконец-то удалось поесть горячей пищи.

Забравшись в глухой овраг, они разожгли небольшой костерчик из сухих березовых веток, практически не дающих дыма, зато горевших ровным жарким пламенем. Сварили из концентрата каши с салом, вскипятили чай — ароматный, припахивающий дымком; он размягчил души, согрел и даже как-то успокоил.

У них были фляги со спиртом, и командир разрешил немного капнуть в кружки с чаем — все-таки спать придется на влажной земле, а позволить себе роскошь заболеть никто из них не мог, не имел права.

Залив костер, ушли с места привала и отмахали по лесу добрый десяток километров, пока не устроились на ночлег на сухом пригорке, среди густого ельника. По очереди, сменяя друг друга, несли охранение, а вернувшись, норовили забиться между спящими, чтобы скорее согреться. Костя Крылов даже подумал, что раньше он и предположить не мог, как холодно бывает в лесу летними ночами.

Хотя какой он видел лес? Дачную местность под Москвой да пионерские походы с веселыми кострами и белыми палатками. А тут — глухой бор, растянувшийся на многие километры, чащобы, буреломы, сырые овраги. Несколько раз они натыкались на следы кабанов и лосей, мелькал в кустах испуганный зайчишка, улепетывая от людей, забредших в глухомань. Зато капитан чувствует себя в лесу как зверь, словно медведь или даже, скорее, волк.

Поднял их командир затемно. Огня не разводили, пожевали сухарей, быстро собрались и пошли — след в след, привычно держа дистанцию и уже научившись подмечать вокруг то, что раньше казалось малозначительным, не стоящим внимания: человек быстро взрослеет в опасностях, особенно на войне.

Через два-три часа забрезжил рассвет, и вскоре они вышли к опушке леса. Впереди, за рощей — чахлой, почти просматриваемой насквозь, — стояла деревня. Перед ней лежало поле, покрытое туманом, из которого выплывали темные избы на краю селения, высокая колокольня старой церкви на пригорке и рядом с ней зеленая крыша большого дома.

Залегли в кустах, привычно не обращая внимания на сырость. Командир достал бинокль и начал осматривать рощу, поле, дома.

— Погосты, — тихо сказал он. — Пришли.

Сильная оптика приблизила к глазам Антона корявые стволы берез в роще, сгустившийся посередине ее туман, мокрую траву на поле, пустую улицу, уходящую к центру селения. Никого, только сипло перекликаются невидимые петухи да взбрехивает где-то собака.

Деревня оказалась большой, многие дома окружены садами, на задах — огороды, темные баньки, навесы с аккуратно выложенными поленницами. Посреди улицы — колодец с высоким журавлем; тускло поблескивал в сером утреннем свете крест на маковке церкви, над некоторыми трубами легко курился дымок, расплываясь в сером воздухе. Немцев не видно, жителей тоже…

Поведя биноклем немного влево, Антон нашел второй дом от леса, где его должны принять, после того как он скажет пароль, — там явка, полученная в Москве. Попытался разглядеть, есть ли около избы ульи? Ага, вон они, торчат из тумана, как грибы, и на среднем снята крышка — значит, все нормально. Именно такой знак должен подать хозяин явки, если к нему можно приходить без опасений. Что ж, идти или подождать, понаблюдать еще?

Но сколько ждать, сколько наблюдать? В таком виде в деревню не заявишься — в маскхалате и с автоматом в руках. Надо переодеваться, шагать по дороге до домов, а это требовало времени. И группу необходимо надежно укрыть…

— Любитель, — позвал Волков и, когда Егоров подполз, передал ему бинокль. — Наблюдайте за деревней. Докладывайте, что увидите.

Антон развязал свой вещевой мешок, достал помятый дешевый гражданский костюмчик, стоптанные желтые полуботинки, полосатую рубаху, галстук. Снял с себя маскхалат, начал быстро переодеваться.

Искоса наблюдавший за ним Зверев ревниво отметил, что у командира развитая мускулатура, почти как у хорошего борца — бугры мышц катались под кожей, ни грамма жира только, пожалуй, немного суховаты ноги, да и староват, чтобы ставить рекорды и выигрывать первенства. На этом Николай и успокоился, прислушался к монотонному бормотанию Егорова:

— Прошла женщина с ведром, стоит у колодца… Пошла обратно…

— Так, слушать внимательно, — рассовывая по карманам всякую мелочь, приказал Волков. — В деревню иду я один. Вы переходите вон в ту рощу и ждете.

— В ней деревьев, как волос у лысого, — возмутился Крылов.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Антон. — Вас там никто и не подумает искать. Видели, туман скопился? Значит, там удобная ложбинка. Заляжете и замаскируетесь. Главное — не обнаруживать себя и как зеницу ока беречь рацию. Даже если меня начнут на ваших глазах убивать, приказываю не трогаться с места и ждать!