Семь колодцев - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Стародубцев cтр.№ 7

Только курить хочется. И только это заставляет выползти из-под одеяла и немощным стариком, ковыляя, добраться до кухни…

Кофе, сигарета, отлить, кофе, сигарета…

Натянув через голову толстый английский свитер и упаковавшись в многослойную американскую куртку, я выхожу на улицу.

В подъезде сталкиваюсь с молодой женщиной, сильно прихрамывающей на одну ногу.

Когда-то, лет десять назад, она была мечтой всей моей жизни. Юная, красивая, какая-то одухотворенная. Недоступная. Тогда за этим гордым обаянием молодости, за блеском чистых глаз, еще не вкусивших всех зрелищ пошлой жизни, совсем не замечались ее неизгладимые физические недостатки. Хрупкая девушка-хромоножка была для меня сказочной принцессой, воспетой трубадурами. Несбыточной мечтой. Она была желанна. Я испытывал к ней самые теплые, самые нежные чувства, которые только можно представить. Мы встречались в подъезде или у лифта почти каждый день, но я так и не нашел в себе силы с ней заговорить. И она не узнала о моей тайной страсти.

Теперь же она хромая. Толстая хромая женщина-инвалидка. Щекастое лицо, глупая прическа, дешевая одежда с ближайшего вьетнамского рынка. Глаза неживые, тусклые. Огонь угас.

Взгляд скользкий, заинтересованный и несколько угодливый.

Я равнодушен. Лишь воспоминания. Нынче недоступен я…

На улице темно, слякотно. Сладковато. Промозгло. С ходу на меня набрасывается ротвейлер (или еще какой-нибудь терьер, я в этих тварях не разбираюсь). Без поводка и намордника. Хозяйка — ухоженная женщина, экипированная дорого и со вкусом, едва ли обращает внимание на проделки своего питомца.

Собака яростно наступает. Мощные челюсти, холодный презрительный взгляд.

Мне так обидно, будто меня матом обложили.

Я ненавижу эту дорогостоящую тварь со всеми ее родословными. Я готов сам наброситься на этот сгусток мышц и злобы. Вцепиться в глотку. Выколоть пальцами глаза и душить, душить, душить… Как Шариков — кошек.

Я сам сгусток мышц и злобы. Я — Воин, хотя уже и отчаявшийся победить, но еще сохранивший последние остатки мужества. Так что мы с тобой одной крови, маленький кровожадный ублюдок! Не того парня ты цепляешь!

— Другого места не нашли выгуливать? Почему без намордника? — говорю хозяйке пса начальственным тоном. — В следующий раз я пристрелю вашу собаку!

Я вполне серьезен. Да и что мне стоит? Я же теперь совершенный отморозок!

Хозяйка начинает визжать на всю улицу, будто угроза относится непосредственно к ней. Поток ее гнусностей бесконечен. Грязь, оскорбления сыплются одно хлестче другого.

Ненавижу отмороженных баб, глупых, непорядочных. Пусть внезапно разбогатевших, но оставшихся смердящими плебейками. У них не только отсутствует чувство справедливости, но и, как ни странно, чувство самосохранения. Потому что сейчас нет на свете человека опаснее меня!

Я мысленно мощно и протяжно выдыхаю, как каратист, и с внешней невозмутимостью прохожу мимо.

Собака за спиной заливается лаем. Кажется, что вот-вот вцепится в ногу. Ей вторит хозяйка, которая решила, что она победила: враг, поджав хвост, бежит…

Алеша возглавлял филиал моей фирмы в Санкт-Петербурге. Этот город я по старинке, а может быть, из-за упрямства и противоречивого отношения к всему происходящему в стране упорно продолжаю называть Ленинградом.

В Москву Алеша приезжал два-три раза в год. Официальным поводом служили важные совещания или срочно затребованный отчет о деятельности филиала. Впрочем, о делах мы говорили мало — для того чтобы составить исчерпывающее впечатление о деятельности ленинградского офиса, вполне хватало телефонной связи и электронной почты.

Как правило, я встречал Алексея на вокзале и вез его в ресторан или к себе домой. Чтобы скорее покончить с делами, он передавал мне тяжелый газетный сверток с деньгами — частью доходов своего подразделения. Деньги периодически возил специальный курьер, но если директор филиала сам ехал в Москву, он из соображений экономии непременно выполнял эту весьма опасную функцию.

— Какие будут вопросы? — серьезным тоном спрашивал Алеша.

— Да нет у меня никаких вопросов. Все и так ясно! — весело отвечал я, небрежно откладывая сверток с деньгами в сторону.

Алексей значительно старше меня, ему почти сорок. Он среднего телосложения, выглядит молодо, интеллигентно. У него добрый одухотворенный взгляд и обезоруживающая улыбка. Благодаря его почти ангельскому лицу и светлому характеру к его имени никак не клеится отчество, да и имя его хочется произносить как-то по-доброму, по-отечески — Алеша.

Он родился в Ленинграде, окончил Ленинградский институт культуры и уехал по распределению в маленький сибирский городок. Поднимать, так сказать, культуру. В этом периферийном таежном городке, где минус сорок — оттепель, я случайно его и обнаружил, в смешном полушубке, зачуханного, словно он прожил здесь всю свою жизнь, не зная размаха и темперамента большой цивилизации, на краю земли, с подлой и жадной стервой по имени Юля. Он ее почему-то любил, даже боготворил, вознес до уровня маленького личного божка и находился всецело в ее черной власти.

Юля, познакомившись со мной, стала усиленно меня охмурять. На глазах у мужа. Муж, казалось, ничего не замечал. В ход пошли лучшие наряды, химические прически и колдовское, как ей думалось, обольщение, которое в моих глазах выглядело жалкими ужимками. Иметь в любовниках московского коммерсанта, тем более роскошного мужчину, было в этих местах, наверное, более чем престижно, но дело не в этом. Однажды я понял, что движет ее неуемной натурой.

Есть такой тип женщин: сначала они всячески преследуют мужчину, могут часами подкарауливать его, изображая безразличие и даже легкую сонливость, но при первой же возможности набрасываются на свою жертву, пытаясь проглотить целиком, даже если потом придется очень долго переваривать. В любом мужчине, если поискать, можно обнаружить слабинку, поэтому заарканить его опытной охотнице не составляет труда. Почти любая женщина по своей природе в совершенстве владеет гипнозом и к тому же обладает волчьим чутьем. Загнанный в угол различными, якобы случайными обстоятельствами, мужчина чаще всего не находит в себе сил сопротивляться и становится заложником этих обстоятельств. А чуть позже, когда у жертвы по отношению к совершившей насилие возникает устойчивая симпатия (стокгольмский синдром), женщина пытается выжать из сложившейся ситуации все до последнего пени. В ход идут любые инструменты интриги и коварства, включая соблазнение, слезы, обиды и прощения, нравоучения, отпущения грехов, упреки, шантаж, угрозы… Следует бесконечная череда вымогательств и повинностей. Обязательства мужчины растут как на дрожжах.

Ступив однажды на тропу войны, такая амазонка всегда идет до конца, добиваясь безусловного подчинения мужчины, его полного превращения в ручное безвольное существо. Самое удивительное, что часто такие женщины выглядят хрупкими безобидными пташками, способными на первый взгляд лишь созидать твое счастье, но никак не наоборот. В конце концов они разоряют твой дом, изгоняют из твоей жизни преданных друзей и бескорыстно любящих женщин, опустошают тебя без остатка…