Своих не сдаю - читать онлайн книгу. Автор: Максим Михайлов cтр.№ 47

— Зачэм так сказал! — тонким голосом выкрикнул вдруг молодой чеченец. — Ва! Кто здэсь мраз?! Ты, свинья, с мужчинами гаварышь! В пилэн визял, ладна! Оскорбилять зачэм? Кто такой право тибэ дал?!

— Кто мне право дал? — хрипло выдохнул Зяма. — Ах ты, пидор! Козоеб недоделанный! Да я вас мразей давил и давить буду, пока последний не сдохнет! По праву русского человека! По праву того, кто вам тут все построил, жизнь наладил, из говна вытащил! По праву того, кому вы вместо благодарности нож в спину воткнуть норовите! На, пидор!

Широко размахнувшись, контрактник ударил чеченца кулаком в лицо. Из разбитого носа юноши брызнула кровь, голова мотнулась назад, он пронзительно вскрикнул, но уже через секунду, совладав с собой, ожег разведчика горящим ненавистью взглядом.

— Не трогай моего брата! — рявкнул бородач, делая шаг вперед.

— Отставить! — страшным голосом гаркнул Морген, видя как в ответ на непроизвольное движение чеченца, неприятно оскалившись, вскидывает автомат Зяма, плечом чувствуя, как стремительно разворачивается, поднимая оружие Копыто.

— Прекратить немедленно! Копыто, Зяма! Отставить я сказал!

Привычная прочно вбитая в мозги команда подействовала. Остановились, замерли.

— Я ничего не делаю, командир, — в наступившей тишине внятно выговорил чеченец. — И брат мой тоже ничего вам не сделает, только не надо его бить. Мы не сопротивляемся. Мы же пленные…

— Заткнись, сука! Заткнись! — пронзительно взвизгнул Зяма, дергая из стороны в сторону мелко дрожащим автоматным стволом. — Пристрелю, гниды!

— Все! Хватит! Зяма, опусти оружие!

— А чего он, командир?!

— Все, Зяма, они пленные, не надо об них мараться… Передадим вованам, пусть они разбираются…

— Я испачкаться для дела не боюсь, командир! — ответил контрактник, с видимым усилием опуская готовый к стрельбе автомат, в голосе звенел неприкрытый вызов.

«Если ты закон не соблюдаешь, чем ты лучше боевика, э?» — вспомнил слова участкового Морген. Привалившись к спиной к бетонной стене, жестом предельно усталого человека, он смахнул со лба крупные капли холодного пота. А разве есть такой закон, по которому можно воевать в своей стране против ее же граждан? Так что же нам соблюдать?

Тихий, навевающий неясную полудремотную тоску шорох, легкого ветерка игравшего где-то высоко в пушистых кронах вековых стволов кряжистого дубняка, ласкал слух. Солнце узкими копьями приятно-теплых нежно гладящих задубевшую кожу лучей пронзало заросли, рассыпаясь во все стороны рикошетящими от капель прохладной утренней росы, потом выступившей на траве, игривыми зайчиками. Салех поправил крепко прихваченный для большей устойчивости ременной петлей к древесному стволу автомат, придирчиво проверил специально выверенный так, чтобы находился в пределах назначенного сектора обстрела, свободный ход оружия. Огляделся по сторонам, внимательно оценив, как себя чувствуют соседи справа и слева. Хоть и обстрелянные и проверенные в деле бойцы, а все же не профессионалы, местные чеченцы-добровольцы, бывшие крестьяне, несмотря на воинственный нрав имеющие весьма посредственное понятие о, лишь на первый неискушенный взгляд простой, грамматике военного дела. Была бы его, Салеха, воля, он не стал бы принимать в отряд добровольцев, как говорят русские, лучше меньше, да лучше. Надежная, спаянная совместными операциями и общими целями боевая группа, составленная из таких же, как и он сам, профессиональных солдат удачи, на его взгляд могла нанести федералам гораздо более ощутимый урон, чем пусть многочисленное, но морально не устойчивое, на скорую руку обученное, состоящее из бывших чабанов войско. Однако здесь его мнения никто не спрашивал. Братьям-мусульманам было жизненно необходимо показать мировому сообществу, что успешное сопротивление якобы бестолковой и в конец морально разложившейся российской армии, оказывают вовсе случайные на войне люди, вынужденные взяться за оружие лишь силой обстоятельств. Потому всем наемникам было настрого запрещено как-либо афишировать свое присутствие, давать интервью вездесущим корреспондентам, попадать в поле зрения объективов их операторов, да и просто слишком выделяться в общей массе борцов за свободу и независимость Ичкерии. Впрочем, коллеги Салеха никогда и не заботились о лишней славе, в первую очередь их интересовали деньги, во вторую, обычно, они же… Это неукоснительное правило касалось даже арабов, якобы прибывших сюда бескорыстно нести идеи ваххабизма. Бескорыстно? Нет, брат, шалишь! За бесплатно проповедовать гораздо приятнее дома, лежа на удобном диване, а нести слова пророка в далекие чужие страны, держа в одной руке Коран, а в другой автомат, намного сподручнее, когда за это с тобой расплачиваются наличными долларами. Это всем здравомыслящим людям было известно и понятно. Однако верхушка полевых командиров и сам президент независимой Ичкерии упорно силились показать, что в первую очередь против хлынувших через границу русских оккупантов воюет чеченский народ. «Грязные, тупые, ублюдки! — с неожиданно прорвавшейся неприязнью подумал вдруг о чеченцах Салех. — Много бы вы тут без нашей поддержки навоевали!» Чеченцы как таковые вызывали у него тщательно маскируемое чувство брезгливого отторжения. Ему претили откровенное бескультурье и неприкрытая необразованность большинства из них, не нравилась их, перехлестывающая через край, грубая, гипертрофированная самость. Будь его воля, он гораздо охотнее дрался бы против них, чем вместе с ними. Однако деньги не пахнут. Конечно, намного приятнее зарабатывать их в какой-нибудь европейской стране, или на худой конец на Балканах, но там промысел солдата удачи стал в последнее время уж слишком опасен, хуже, пожалуй, могло быть только в Ираке. Здесь все намного проще, а деньги те же.

Отвлекаясь от грустных мыслей, Салех еще раз абсолютно без всякой нужды осмотрел автомат. Чего там смотреть? Обычный, знакомый как свои пять пальцев «калаш» калибра семь шестьдесят два. Новомодным АК-74, Салех откровенно не доверял, лишь пренебрежительно улыбаясь, когда ему рассказывали про специально разбалансированную пулю этого оружия, наносящую, за счет кувырков при встрече с препятствием, значительно более чувствительные повреждения при попадании в человеческое тело. «Да эти ваши пули от кустов рикошетят! Нет уж, увольте, мне такой автомат не нужен! То ли дело мой АКМ! Рельс навылет прошибает!» — решительно рубил он ладонью воздух. Определенный резон в словах йеменца был и на этом споры, обычно, заканчивались.

Ветер донес издалека гул моторов. Салех мгновенно подобрался, сделавшись в этот момент вдруг неуловимо похожим на готовящуюся к прыжку хищную кошку. Он внимательно глянул еще раз на выгибающуюся в сотне метров под ним крутым поворотом раздолбанную шоссейку, проверил правильность выставления прицела, затем припал к прикладу, водя мушкой от одного края обнажающего дорожное полотно просвета до другого. Вроде все было в порядке. Не довольствуясь проделанными манипуляциями, араб, отсоединив и вновь тщательно примкнув магазин, снял предохранитель, мягко переставив его на автоматический огонь, после чего передернул затвор, досылая патрон в патронник. Пальцы йеменца ощутимо подрагивали. Так всегда бывало перед боем, скручивающиеся в тугие узлы нервы давали о себе знать. И ничего поделать с этим Салех не мог. Несмотря на всю его многолетнюю военную карьеру в разных частях света, перед очередной схваткой он все равно волновался, как зеленый новобранец. Видимо нельзя привыкнуть к войне, даже если именно ей ты зарабатываешь себе на жизнь.