Дикие нравы - читать онлайн книгу. Автор: Максим Михайлов cтр.№ 66

Максим тоже изобразил ему вслед что-то отдаленно напоминающее не то мушкетерский поклон, не то реверанс королевской фрейлины.

Время до ужина оба пленника провели в полусонном оцепенении, в накалившейся на солнце палатке температура была подстать парной в русской бане, тем не менее, ни один не решился покинуть ее. Максим раздевшись до нижнего белья и бросив одежду ворохом на грубые сколоченные из тонких древесных стволов нары завалился на них, молча уставившись в брезентовый потолок, сквозь который уныло просвечивали острые пики солнечных лучей. Все мышцы болели, голова шла кругом, слегка подташнивало, ужасно хотелось пить, настолько, что он даже рискнул отхлебнуть той мерзкой с тухлым привкусом теплой воды, которую обнаружил в пятилитровой пластиковой бутылке возле своих нар. Выпитая жидкость ничуть не утолила жажду и мгновенно выступила потом, покрывшим все тело мелкой бисерной россыпью. Говорить и думать было практически невозможно, липкая жара, казалось, просто расплавила, растопила мозги. Андрей валялся на соседних нарах. Этакое дежа вю, всего лишь сутки назад наблюдалась почти такая же картина, только в другом месте этой чертовой страны. И ООНовец тогда выглядел не в пример лучше, чем сейчас. Наблюдатель от пережитых потрясений изрядно осунулся и будто бы враз похудел, даже ростом стал вроде бы ниже. Сейчас он лежал на спине с закрытыми глазами, периодически вздрагивал всем телом, изредка вскрикивал или принимался тихо стонать. Максим решил, что это выходит из организма страх. Он читал когда-то о таком явлении: когда при реальной опасности, неотвратимой угрозе, нависшей над человеком, разум просто блокируется, не в силах справиться с надвигающимся ужасом, и человек просто впадает в ступор, тем самым неведомые защитные механизмы подсознания спасают его от возможности сойти с ума от страха. Зато потом, когда ситуация так или иначе разрешилась, подавленная и блокированная эмоция все же берет свое, заставляя уже в воображении раз за разом вновь и вновь переживать ушедший в небытие ужас. «Ничего, ничего, только на пользу, пусть пока дрожит и скрежещет зубами, по-крайней мере с политинформациями и нравоучениями лезть не будет, — зло решил про себя Максим. — Авось с ума не съедет и не помрет…»

Он оказался прав, когда двое улыбчивых парнишек лет по пятнадцать притащили к палатке котелки с ужином, до этого ко всему безразличный Андрей проявил живейшее участие, самостоятельно поднявшись с нар и даже потребовав у юных май-майев ложку. Не сразу понявший, что от него хотят эти странные угнетатели, официант в камуфляже разразился издевательским хохотом и жестами показал, мол, не баре, и руками поедите. Спорить с ним Максим счел не благоразумным и, дернув за рукав Андрея, заставил того вернуться в палатку. Молча принял из рук май-майя оба котелка и последовал за наблюдателем, захлопнув полог. К вечеру жара немного спала, и даже потянуло откуда-то прохладным освежающим ветерком. Но Максим стоически переборол искушение распахнуть матерчатую дверь впуская в палатку свежий воздух, вместе с ним внутрь наверняка бы просочились несметные орды различной летающей мрази, которая так и звенела вокруг нетерпеливыми крыльями, норовя полакомиться экзотической для этих мест кровью белых. Он и так подозревал, что предстоящая ночь вовсе не сулит приятного отдыха, так что делать ее еще не комфортнее счел просто глупым. Лучше уж удушливая жара, чем атакующие на бреющем полете москиты.

Ужин оказался по меркам африканских партизан просто роскошным: изрядное количество маисовой каши на дне котелка венчали солидный кусок жесткого волокнистого мяса и добрая краюха хлеба. И, несмотря на то, что мясо изрядно отдавало душком, Максим проглотил свою порцию с волчьим аппетитом. Андрей же долго ковырялся в котелке все не решаясь попробовать откровенно пахнущий тухлятиной кусок, брезгливо рассматривал его подцепив двумя пальцами, тяжело вздыхал.

— Что, мон шер? Пока гостили у кигани больше привыкли к человечинке? Это мясо кажется теперь вам недостаточно вкусным? — добродушно съязвил Максим, сыто отдуваясь. — Ешьте, готов поспорить, что такого сытного ужина не имеют и сами наши пленители, ну разве что офицеры. Мясо для африканца большая редкость.

— Без вас знаю, — брезгливо сморщившись, отрезал Андрей. — Лучше скажи мне, что это за спектакль ты тут устроил?

— Не понял… — слегка напрягся Максим.

— Вот только не надо… — мученически закатил глаза ООНовец. — Не надо изображать тут святую невинность. Что, неужели ракеты для ПЗРК взрываются от нагрева солнечными лучами?

— Ну, теоретически, — пожал плечами Максим. — Даже в руководстве по эксплуатации написано…

— Ах, написано, — язвительно заулыбался Андрей. — И что? Действительно бывали такие случаи?

— Ну, может, и бывали, не зря же написано… — развел руками Максим. — Я лично не знаю, но…

— Может, хватит Ваньку валять? — строгим голосом осек его наблюдатель. — Короче, зачем тебе понадобился весь этот цирк?

— Что значит зачем? — тоже всерьез озлился Максим. — Да если хочешь знать, без этого цирка, мы с тобой сидели бы сейчас не здесь, а в какой-нибудь кишащей змеями и прочей гадостью яме. Это если бы повезло. А то, глядишь, и кожу с нас живьем уже местные умельцы спускали бы. Я как «Иглы» здесь увидел, сразу сообразил, что слегка сыграть надо, чтобы этот черномазый генерал, себя обязанным почувствовал, понял теперь, нет? Да и играть особо не пришлось, говорю же, действительно есть такое положение в руководстве, нельзя их держать под прямыми солнечными лучами, так что мало ли?

— Ай, молодец! — Андрей, изобразив на лице благоговейный восторг, захлопал в ладоши. — Исполать тебе, спаситель, уберег от ямы. Вот только не уберег ни хрена, а только отсрочил. Ты хоть сам понимаешь своей тупой башкой, на что мы подписались. А если эта обезьяна завтра потребует сбить личный лайнер президента, тогда что будешь делать?

— Что-что, пойду и собью, — угрюмо глядя в сторону, отрезал Максим. — Все равно другого выхода не было. Так или иначе, пришлось бы свои жизни выкупать…

— Ты что действительно умеешь из этой дуры стрелять?

— Есть немного, — еще сильнее набычившись, произнес Макс, откидываясь на нары.

Его утомили и этот бестолковый разговор, и скандальный товарищ по несчастью, никак не желавший понимать, что разыгранное Максом шоу было единственным способом остаться в живых и им еще крупно повезло, что в принципе представилась такая возможность. Не хотелось ничего доказывать, ничего объяснять, пусть думает, что угодно и вообще пошел он… пошли они все: черножопые генералы, Африканский континент, горнорудные компании, все их разборки… Остановите Землю, я сойду… Он прикрыл глаза, подложив под голову руки… Умею ли я стрелять из этой дуры? Ишь, птеродактиль…

Перед закрытыми веками поплыла выжженная бурая степь, пыхнул в лицо удушливым жаром ветер, мазнул по штанине летящий куда-то вдаль клубок перекати-поля. Солнце всего за пару часов поднявшееся из-за дрожащего в жаркой дымке горизонта в зенит, резануло прямо по глазам, спрятанным за толстыми стеклами специальных входящих в комплект комплекса очков. Солнце это плохо, для ПЗРК с оптическими головками самонаведения оно первый враг. При пуске угол между направлением на цель и направлением на солнце должен быть не меньше двадцати пяти градусов. А если равнодушное к проблемам зенитчика светило торчит прямо над головой? Вот и прикиньте, насколько сужается одним махом и так не слишком-то большая зона возможного поражения. Сейчас именно тот случай, но сегодня большой роли это играть не будет, цель пойдет именно так, чтобы как можно больше времени пробыть в зоне поражения, исключая, насколько это возможно, любые случайности, какие только могут возникнуть. Просто тепличные условия для стрельбы.