Арабская петля - читать онлайн книгу. Автор: Максим Михайлов cтр.№ 42

Не стоит думать, что захватившие Диму Ермишина чеченские боевики были настолько тупы и жестоки, чтобы глумиться над его несчастными родителями, требуя за освобождение сына заведомо непомерную для них сумму денег. На самом деле косвенно в выдвинутом требовании был виноват сам плененный солдат. Дима изначально выгодно отличался живостью ума и сообразительностью от серой массы своих призванных под армейские знамена сверстников, как-никак давала о себе знать общая интеллигентность семьи. Он и в институт-то не поступил не по глупости и отсутствию необходимых знаний, здесь уж родители-учителя постарались, подготовили по всем предметам, да и с медалью по окончании школы подсуетились. Завалился на экзаменах Дима скорее из-за завышенного уровня притязаний, очень уж ему хотелось учиться в престижном МГИМО, очень уж не хотел он жить теми же серыми и полуголодными буднями, что жили родители. Скромно учительствовать за нищенскую зарплату решительно не хотелось, а хотелось захватывающих приключений, экзотических стран и огромных денег. Все это обещал элитный столичный ВУЗ, вот только попасть туда оказалось не так просто, и провинциальных медалистов съехалось со всей страны, пруд пруди. Короче, срезался Дима, не набрал проходного балла, но настолько был уверен в себе, что заранее ни в какой другой ВУЗ документов не подал, а после провала в МГИМО переиграть уже не успел. И автоматически, не прошло и нескольких месяцев, превратился из просто Димы в рядового Ермишина, по военной специальности гранатометчика. Однако немалый объем знаний и подвижный, сметливый ум от этого никуда не делись.

Вот они и проявились в полной мере в плену. В первый момент, когда страшные бородатые „чехи“ окружили беспомощно замерших подле брошенного оружия солдат, он впал в ступор и ничего не ощущал кроме всепоглощающего ужаса перед этими гыркающими на своем по-волчьи рычащем языке, весело смеющимися, когда его товарищам ловко, будто предназначенным на закланье баранам, режут горло, людьми. Ему повезло, его не убили на месте — „чехам“ были нужны носильщики. А потом был длинный переход, банда спешила укрыться от преследования в непроходимых горных теснинах, шли быстро, почти бежали. Тяжело нагруженные солдаты едва выдерживали темп заданный привычными к ходьбе по горам боевиками к тому же шедшими практически налегке. Уже на третий день они начали выдыхаться, падающих от усталости пленников боевики жестоко избивали, заставляя двигаться дальше, заставляя держать темп. Когда побои не помогали и обессилевшие пацаны уже не могли подняться даже под градом болезненных ударов, их молча и деловито убивали, быстро и аккуратно перерезая горло, поклажу убитых навьючивали на остальных. До спасительного забытого богом и людьми аула расположенного высоко в горах дошли лишь трое носильщиков. Здесь банда остановилась, здесь было безопасно, федералы сюда добраться не могли, да и нечего им было делать в этом маленьком в десяток дворов селенье.

За время пути Дима успел присмотреться к своим пленителям, изучить их привычки, подметить полную наивность во многих житейских вопросах, вспомнить шепотом передававшиеся из уст в уста в ПВД рассказы о попадавших в подобные ситуации бойцах их полка и наметил для себя план спасения, который впоследствии действительно принес свои плоды.

О выживших пленниках вспомнили на третий день после прихода в аул. Все это время трое солдат провели в глубокой яме, куда им раз в день опускали кувшин с водой, еды не было совсем. Старослужащий ефрейтор рассказал желторотым „чижам“ для чего чехи используют вот такие вот с изогнутым носиком кувшины, ими самими называемые „жопными“. Но никакое отвращение к подобной посуде не могло пересилить жажду, воду из кувшина все равно пили. Утром третьего дня в яму заглянул бородатый чех и, весело улыбаясь, скинул вниз веревку с узлами, потом, ткнув пальцем в ефрейтора, поманил его наверх. Ефрейтор смертельно побледнел, но, решительно закусив губу, ухватился за веревку. Назад он не вернулся. Спустя примерно час тот же самый чех вновь скинул вниз веревку и знаком показал, что пришла очередь Димы. Солдат почувствовал, как противно затряслись у него поджилки, а в животе заворочался холодный комок, он уже почти любил свою яму и готов был провести в ней остаток жизни, лишь бы не идти туда, куда его настойчиво звал бородач. Но идти пришлось.

Дорога не заняла слишком много времени. Щурясь от яркого солнца, он, понукаемый конвоиром, прошел по единственной улочке аула, исподлобья разглядывая столпившихся около домов одетых в черные глухие платья женщин и орущих и галдящих чумазых детей. Некоторые из них, особенно мальчишки постарше провожали его красноречивым жестом, проводя ладонью по горлу, черные выпуклые бусинки глаз горели ненавистью. Путь закончился в одном из дворов за металлическими крашенными в зеленый цвет воротами. Двор был плотно набит одетыми в камуфляжную форму бородачами, в которых он с большим трудом узнал своих недавних спутников. Из грязных пропахших потом и порохом оборванцев они превратились в настоящих военных франтов, одетых в чистый и выглаженный камуфляж, украшенных расшитыми золотом арабской вязи зелеными повязками и яркими в дорогих инкрустированных серебром ножнах кинжалами. Посреди двора в плетенном из соломы кресле-качалке восседал командир, молодой с веселыми голубыми глазами, что довольно не типично для чеченца. Дима помнил, что командира зовут Саламбек. А чуть правее командира лежал ефрейтор, лежал неподвижно и как-то неловко, а в натекшей из-под него черно-красной луже никак не желавшей впитываться в землю, вовсю копошились огромные зеленые мухи. Дима вздрогнул было и отшатнулся назад, но приведший его бородач сильно толкнул его вперед, так что обессилевший пленник рухнул на колени прямо перед командирским креслом. Боевики весело захохотали.

— Как зовут? — улыбаясь, спросил командир, по-русски он говорил чисто, без акцента.

— Рядовой Ермишин, — еле выдавил из враз пересохшего горла Дима.

— Нет, — усмехнулся командир. — Имя, имя твое как?

— Дима… Дмитрий…

— Дима… — медленно, будто пробуя имя на вкус, произнес командир. — А родом ты откуда будешь?

— Из Саратова, ну не из самого Саратова, из Энгельса… Но это рядом.

— Саратов знаю, — довольно улыбнулся командир. — В училище МВД там учился… Красивый город, красивые девки… Много русских свиней там перетрахал, нравилось им, аж визжали! У тебя сестры нет? Нет? Невеста есть? Тоже нет? Жаль, а то может и их трахал! Я там всех красивых баб трахал! Любую спроси, она меня помнит!

Боевики одобрительно загудели, вряд ли кто из них представлял себе истинные размеры далекого и загадочного Саратова и количество женщин в нем, так что в полной мере оценить всю глупость командирской похвальбы они не могли и, принимали ее за чистую монету. Раз командир говорит, значит так и есть. Дима, понятно, их разубеждать не спешил.

— Ладно, — прервал веселье командир. — Давай о деле. У тебя отец, мать есть?

— Есть, — кивнул Дима.

— Вай, хорошо! Хорошо, когда отец и мать есть! А они у тебя кто?

Вот разговор и подошел к самому главному. Скажи сейчас, что и отец, и мать нищие бюджетники-учителя и будешь валяться рядом с ефрейтором. Но и перегнуть палку нельзя, скажи, что сын крупного бизнесмена — обязательно проверят через живущих в Саратове „чичей“ и потом за вранье на куски порежут. Необходим был какой-то средний вариант.