Земля войны - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 111

Кирилл затормозил у щита, опустил стекло и долго курил, глядя на горы. Они были такие отвесные, что даже мох не мог уцепиться на их склонах. Сразу за туннелем дорога заворачивала так, что въезд в тоннель был взят под стражу скалами с трех сторон. Где-то справа должны были идти старые выработки, по которым Арзо пытался пробраться в тоннель, и Кирилл смотрел на горы и пытался представить себе, что чувствовал тогда, семь лет назад, загнанный в ловушку полевой командир, которого предало командование, и который должен был либо умереть – либо предать своих.

Кириллу не нравился Арзо.

Кирилл не любил, когда предавали своих.

Водров докурил «Мальборо», щелчком выбросил бычок вниз, в полоску мокрого снега, и тронулся с места.

Он свернул с трассы через два километра от перевала.

В этом месте старая объездная дорога вела наверх, к обводному каналу Ахмадкалинской ГЭС. На дороге не было никаких указателей, если не считать зеленой таблички с именем Аллаха, Милостивого и Милосердного, но Кирилл знал, куда она ведет. Он вполне прилично изучил район.

Ахмадкалинская ГЭС была второй по мощности в республике, и зеркало воды в ее водохранилище составляло десять тысяч квадратных метров. Если бы плотина Ахмадкалы была разрушена, затоплению подверглись бы три горных села, пострадали бы пятнадцать тысяч человек.

Те м не менее плотину никто не охранял. Менты боялись, а Джамалудин понимал, что нужды в этом нет. Ни один боевик не стал бы топить горные села.

Дорога, которая вела к подстанции, была довольно удобной, но свежевыпавший снег чуть не испортил все планы Кирилла. Машина не тянула вверх и уходила в занос, как только Кирилл втапливал газ, и к тому времени, когда Кирилл взъехал на широкую бетонную площадку, формой похожую на седло, укрепленное между двух взгорков, он вспотел так, как будто пер автомобиль на себе.

Кирилл запарковал машину в проеме между скалой и каким-то развалившимся ангаром, убедился, что с дороги его не видно, и выбрался на воздух, прихватив автомат и видеокамеру.

Он приладил камеру на треногу, убедился, что она нацелена, куда ему надо, и нажал на запись. Ему не хотелось возиться с камерой на глазах Асхаба. Они были одни, и Асхаб был горец, а Кирилл – москвич. Кирилл спустил автомат с предохранителя, распахнул багажник и приказал:

– Вылезай.

Пленник лежал в багажнике, и первое, что бросилось Кириллу в глаза – его посиневшая, в фиолетовых татуировках жил кожа. Сначала Кириллу показалось, что он без сознания, но потом он чуть повернул голову, и на самом дне его черных стеклянных глаз что-то плеснулось и тут же ушло в глубину.

– Вылезай, – повторил Кирилл.

Асхаб выбирался из багажника довольно долго, а выбравшись, упал на бетон и уже не пытался встать.

На улице стремительно холодало, и Кирилл с запоздалой досадой подумал, что одеяло в Шамхальске все-таки стоило купить.

– Встань, Асхаб, – негромко приказал Кирилл.

Он по-прежнему боялся подойти к пленнику и тем более ударить его. Это был нерациональный страх, но Кирилл ничего с собой сделать не мог. А если этот человек притворяется?

Пленник снова приоткрыл глаза, и Кирилл заметил, что из уголка его рта ползет кровавая слюна.

– Меня зовут Магомед, – сказал пленник.

– Тебя зовут Асхаб Хасанов, – ответил Кирилл, – ты родился в селе Хосол 6 сентября 1965 года. Ты воевал с Джамалудином в Абхазии и с Арзо – в первую чеченскую. Ты брал Грозный в 96-м и ты ушел из него по минным полям в двухтысячном. Остаток войны ты отсиделся директором роддома номер один. Это ты привел Арсаева в роддом.

Асхаб молчал. Почему-то Кирилл совершенно не воспринимал окоченевшего от холода человека, сидящего в одних полосатых штанах на засыпанном снегом бетоне, как раненого или больного. Это был просто труп. Ходячий труп, который, однако, мог убивать и говорить.

– Мы можем как-то договориться? – спросил боевик.

– Да, – ответил Кирилл, – мы можем договориться. Меня зовут Кирилл Водров, и я – член Чрезвычайного Комитета по расследованию убийства полпреда Панкова. Еще у меня есть друг. Его зовут Джамалудин Кемиров. Ты знаешь, что он делает с теми, кто был в роддоме, и почему. Скажи мне все, что ты знаешь, и я обещаю, что пристрелю тебя здесь и не отвезу Джамалудину.

Асхаб молчал так долго, что Кирилл решил, что он потерял сознание или не понял, что ему сказали. Потом пленник медленно поднял голову. Веки его поползли вверх, как створки бетонной шахты, и черные глаза глянули в глаза Кирилла с каким-то пугающим выражением.

– Ты член Чрезвычайного Комитета? – спросил Асхаб.

– Да.

Непонятная усмешка скользнула по губам пленника, и он велел:

– Отвези меня к Джамалудину.

* * *

После того, как вице-премьер Углов возложил цветы на кладбище, он вместе с мэром Бештоя Зауром Кемировым отправился открывать памятник генералу Лисаневичу. То т долгое время находился в реставрации и наконец вчера ночью вернулся на свое законное место у мэрии.

Они вместе поднялись на гранитные плиты и под прицелом телекамер перерезали ленточку вокруг памятника. Вице-премьер Углов сказал:

– Памятник генералу Лисаневичу – это памятник мужеству и героизму русских воинов. Это памятник всему, что они сделали на Кавказе.

Во время открытия памятника возле первого вице-премьера стояли сотрудники ФСО, в аккуратных серых костюмах и с проводками в ухе. Чуть подальше стояла охрана Заура и оцепление из местной милиции, а за оцеплением народ размахивал транспарантами и кричал: «Ура!». Народ впускали на площадь по пропускам, а пропуска всю неделю раздавали на заводах Заура. Тем, кто получал пропуска, говорили, что если они не придут на площадь с семьями и плакатами, их уволят.

Поэтому женщины и мужчины махали красивыми транспарантами и пускали в небо шарики, а когда журналисты направляли на народ камеры, даже дети начинали кричать так усердно, словно они заблудились в горах.

За народом по всему периметру площади торчали еще человек двести ОМОНа и СОБРа, а за оцеплением во дворе мечети стояли «Уралы» с солдатами внутренних войск.

Тут надо напомнить, что памятник генералу Лисаневичу был расположен как раз против мэрии Бештоя, а с другой стороны площади недавно построили мечеть. Она была раза в четыре больше мэрии и весьма велика для провинциальной мечети.

Мечеть была так велика потому, что делилась на две части. Правая ее половина была собственно мечеть, – с куполом, вздымающимся на тридцать метров, голубыми изразцами, низкими люстрами, и ковром, расчерченным на молитвенные прямоугольники, левая же половина, окаймляющая дворик с фонтаном, была предназначена для местного исламского института.

Вот в этот-то дворик и въехали военные грузовики, потому что на всей площади не было другого места, где бы их не было видно телекамерам, и когда триста учеников исламского института пришли в эту пятницу учиться Корану, их не пустили во двор, потому что во дворе стояли «Уралы».