Джаханнам, или До встречи в Аду - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 134

– Нет.

– Ну, половину.

Баров помолчал.

– Я не понял, что тебе все-таки нужно. Свободу Чечни или деньги.

– Деньги я прошу у тебя, а свободу – у твоего президента. Это две разные вещи. Если я играю на скрипке, это же не значит, что я не вправе есть мяса?

– Ты и вправду думаешь, что выпросить Чечню у президента так же легко, как выбить деньги из заложника?

– В Чечне меньше жителей, чем в этом городе. Если они не отпустят миллион чеченцев, я убью миллион русских.

– Допустим, не миллион. Тысяч триста, Халид.

– Допустим, не триста, а от трехсот до шестисот. Как ветер ляжет. Но я согласен и на триста. Это тоже неплохо. Это почти столько же, сколько погибло чеченцев в этой войне.

– Им плевать.

– Им не плевать. Если я убью этот город, они в полном дерьме. Они не выпускали из города людей. Они кричали, что у меня нет отравы. Они сами поставили мне для нее сырье. Ваша власть палец о палец не ударит, чтобы спасти собственный народ, но она сделает что угодно, чтобы спасти собственную репутацию.

Баров помолчал.

– Ты все равно уничтожишь Кесарев.

– Да.

– Зачем? Ты гроссмейстер, Халид. Ты спланировал все за год вперед. Зачем ты играешь в партию, в конце которой ты сам себе поставишь мат?

Халид помолчал, внимательно оглядывая Барова. Перед ним лежал полуживой человек с ввалившимися щеками, серым разбитым лицом и внимательным, хотя и немного сумасшедшим взглядом.

– Так уж получилось, – негромко сказал Халид, – что документы моим людям помог получить Савелий Рыдник. Фирма, которая привела моих людей на завод, это фирма Рыдника. Армия и ФСБ помогли нам достать оружие. Выкуп за завод – двести миллионов долларов – был переведен с твоих счетов на счета чекистской конторы. Я и мои люди числимся агентами ФСБ. И доказательства этого всплывут после нашей смерти.

– Ты не похож на агента ФСБ, Халид.

Халид улыбнулся. Второй раз за последние десять минут. Все-таки у него это получалось плохо.

– А если я сам в этом признаюсь?

– Когда?

– Посмертно. Представь себе, заложники мертвы. Террористы мертвы. Полгорода трупов. Истерика. Ты можешь себе представить, Данила, какая будет истерика, президент на всех экранах, вопли о мести, «давайте соединимся в один железный кулак», введем военное положение… А потом – на всех экранах мира мое признание. Пленка из сейфа. Я, Халид Хасаев, запутался в своих связях с ФСБ и был вынужден, под угрозой разоблачения, сделать то, что требовал Рыдник и его покровители в Москве. Они обещали мне жизнь, но я боюсь, что это хитрость, что они меня убьют. И если я мертв, я хочу отомстить своим нанимателям из могилы. Я хочу заявить, что этот теракт готовили не в Чечне, а в Кремле. Такое обращение перепечатают все газеты мира, Данила. Его будут крутить по CNN пять раз в сутки.

– Зачем? Ради Господа, зачем Москве теракт?

Чеченец усмехнулся.

– Затем, чтобы запугать российский народ. Затем, чтобы ввести военное положение. Чтобы покончить с демократией в России, если в России еще осталась демократия.

Баров помолчал.

– Зачем это тебе?

– Ваш президент развязал войну против Чечни. Ради того, чтобы прийти к власти, крошечной, глупой власти – он сделал так, что мой народ мучают и убивают. Он заплатил за свой пост кровью моей матери. Я убил десятерых за мою мать. Но тот, кто приказал начать войну, – он жив. И это не полковник, не майор, не генерал. Это ваш верховный главнокомандующий.

Чеченец помолчал.

– Я мечтал убить его. Несколько месяцев я жил в Москве, я выслеживал его, как лиса мышь. Он панически боится заговора. Его охраняют, как не охраняли никого и никогда. Но в конце концов я нашел дорожку, потому что чем больше охраны, тем больше в ней людей, готовых предать, и потому что в вашей стране все можно купить за деньги. У меня все было готово. А потом я подумал – какой прок? Я убью этого человека, но я не могу убить всех, кто вместе с ним отвечает за эту войну. Я убью этого человека – но он станет героем, и те, кто вокруг него, продолжат убивать. И я придумал, как уничтожить не только его, но и всех остальных. Когда Россия разлетится на части, Чечня станет просто одним из осколков.

– И поэтому ты выбрал Кесарев?

– Поэтому я выбрал Кесарев. Здесь девять часов лета до Москвы. Здесь японские машины, корейские автобусы и американские яхты. Ты когда-нибудь видел, как ломается на льдины сползающий в море ледник? Вся ваша Россия – ледник. И как только Кесарев сползет в море, за ним пойдет ломаться все, что к нему примыкает.

– И за то, чтобы уничтожить этот ледник, ты готов отдать жизнь?

– Здесь многие готовы отдать жизнь. Я готов отдать честь. У меня не будет славы шахида. Мой народ будет помнить Халида Хасаева как предателя. Как агента ФСБ.

Баров лежал, полуприкрыв глаза и откинувшись на продранную спинку дивана. Он спас от Халида пятьдесят человек. Он не сумел спасти свою дочь. Он не сумеет спасти город. Это невозможно.

А главное – невозможно было спасти Россию. Ибо что бы ни говорил Халид о свободе Чечни – он лгал, лгал даже, если сам считал, что говорит правду. Халиду и таким, как он, не нужна была независимость. Им была нужна война. Это было единственное, что умел Халид – воевать, и его власть над своими людьми основывалась над тем, что он воевал лучше других. Никто не может отказаться от власти даже ради спасения родины, – и если завтра каким-то чудом Халид получит то, что он требует, то послезавтра он найдет повод затеять новую войну с Россией.

Крошечное окно комнатки выходило во внутренний двор, и ни один звук, произнесенный здесь, не мог быть услышан сканерами ФСБ. Беленые стены были как закрытые глаза мертвеца. За стенами была ночь, а здесь, в кабинете, была тьма. Сгусток тьмы сидел напротив Барова и улыбался.

– Больно? – спросил Халид.

– Нет.

– Ты останешься хромым на всю жизнь.

– Это будет, видимо, ненадолго.

Баров снова закрыл глаза.

– Ты спишь?

– Нет. Но у меня такое ощущение, что я сплю и вижу кошмар. Я… прикажи унести меня к остальным заложникам.

Халид встал и принялся ходить по комнате. Он двигался по протертому линолеуму, как рысь по лесу, – бело-серый, смертоносный, семьдесят килограммов мышц, сухожилий и крови, сплетенных в самую смертоносную боевую машину, когда-либо созданную природой, – в человека. Пистолет, небрежно засунутый за пояс. Рукоять кинжала рядом с деревянными щечками ТТ, и другой нож, выглядывающий налитой свинцом головкой из-за берца тяжелого армейского ботинка. Баров впервые осознал, что Халид почти не пользуется огнестрельным оружием. Всегда, когда Халид убивал на его глазах, он делал это ножом.