Джаханнам, или До встречи в Аду - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 107

– Воды!

Заложник, мужчина лет пятидесяти, с кривыми ногами и смешно свисающим животиком, торопливо набрал кипятка в большую кружку и заспешил по винтовой лестнице со стеклянными ступеньками, обвитыми сверкающей латунью перил. Чеченец ждал его наверху. Как только заложник ступил на балкон, чеченец передернул затвор, и русский отшатнулся. Кипяток выплеснулся из кружки, заложник ойкнул, завопил, запнулся ногой за ногу, – и скатился по лестнице вниз, чудом не сломав себе шею.

Чеченец расхохотался. Вэвэшники – тоже. Баров откинулся к стенке и закрыл глаза. Он не ожидал, что это случится. И тем более, что это случится так быстро. А ведь это очень просто: взять в заложники пятьсот человек и раздеть тридцать самых сильных и наглых. Взять в заложники пятьсот человек, а еды принести для пятидесяти.

Данила снова начал проваливаться в сон и очнулся только от нового взрыва хохота.

Бойцы у скатерти были уже не одни. Между двумя солдатами сидела девушка в сиреневом офисном костюмчике. Один из мужчин обнимал девушку за плечи, а другой устраивал для нее двуслойный бутерброд.

Кто-то сел рядом с Баровым. Данила повернул голову и увидел, что это Карневич. Американец похудел за эту ночь на добрых десять килограмм, серые щеки страшно обросли щетиной, и одет он был почему-то в ватные штаны. Карневич покосился на вэвэшников и шепотом спросил:

– Данила, ты можешь…

– Нет, – ответил Баров.

Попытался подняться, не смог и добавил:

– Скоро они разденут всех.

– А потом?

– А потом они начнут бить заложников. И издеваться над ними вместе с чеченцами. Они будут смотреть за заложниками, а чехи – за ними. Очень удобный способ построить пятьсот человек. Не надо было мне нанимать спецназ ГУИНа.

Баров замолчал, криво усмехаясь.

– Я хотел с ним поговорить, – сказал Карневич.

– С кем?

– С их начальником. Он монтировал на заводе систему безопасности. Это был единственный подрядчик, который выполнял работы в срок.

– Хочешь жить? – спросил Баров. – Не напоминай о своем существовании.

Девушка в сиреневом костюмчике попыталась встать. Она отталкивала лежащую на ее плечах руку солдата, а тот, смеясь, совал ей бутерброд.

– Да пустите же, – растерянно повторяла девушка.

Вэвэшник резко дернул ее за кисть, и девушка опрокинулась на спину. Руки вэвэшника, словно невзначай, задрали ей юбку. Бойцы рядом хихикали. Молоденький чеченец подошел к самому краю балюстрады, и автомат в его руках, казалось, поводил носом от удовольствия.

Девушка вырывалась, но вэвэшник держал ее железной хваткой. Даже Баров, с его фантастической памятью на имена, не помнил, как его зовут: офицеры ни разу на памяти Барова не обращались к нему по имени, но Баров вспомнил, что этот парень сержант и контрактник. Сейчас, после расстрела офицеров, он явно играл роль лидера.

Баров встал. Сначала на колени, потом на ноги. Внутри что-то разорвалось, и ставшая уже привычной боль потекла ручейками по телу. Вэвэшники перестали наблюдать за девушкой и стали смотреть, как нанявший их олигарх идет к ним, держась за стенку.

– Отстань от девушки, – сказал Баров.

Сержант глядел на Барова сверху вниз. В нем было два метра роста, и на его мышцах бугрилась наколка с оскаленной звериной мордой и надписью: «Отряд специального назначения „Поллукс“. Сержант оскалился шире своей наколки. Боль стала выворачивать тело, как прачка выворачивает полотенце, и Баров понял, что у него не больше двух-трех минут. Дальше он просто позорно потеряет сознание.

– Слышь, ты, буржуй, – сказал сержант, – ты здесь больше никто. Твое место у параши, понял?

– Отстань от девушки, – повторил Баров намеренно громко.

– А че, твоя, что ль? Была твоя, стала наша. Она сама хочет.

– Так же, как та, другая? Сацита? С которой вы праздновали двадцать третье февраля?

– Ты че? – изумился сержант.

– Ты забыл, как ты хвастался на яхте? Как вы брали ее всем блок-постом, ты и твой Исенин? Как вы привязали ее за руки к сошкам? Как потом, когда надоело, вы вбили бутылку ей во влагалище и выкинули в лес умирать?

Сержант, переменившись в лице, отступил на шаг. Он наконец понял, что именно Баров говорит, а главное – кто эти слова слышит. На его бутылкообразной харе нарисовался неподдельный ужас.

– Ты че, че ты порешь?

– Кто были остальные?

Сержант обернулся. За его спиной стоял неслышно спустившийся с лестницы мальчик-чеченец, и лицо его вблизи вовсе не было молодым. Это было лицо семнадцатилетнего старика.

– Мамой клянусь, – прохрипел сержант, – я ниче такого не тер, я ваще с ним не тер…

– У тебя нет матери, русская свинья, – сказал чеченец, – у таких, как ты, нет матери.

В следующую секунду чеченец ударил его автоматом в живот, и Баров увидел, как тупой, не снабженный штыком ствол проминает рубашку, мгновенно потекшую красным, и уходит во внутренности. Грянул выстрел, и пуля, вынося куски кишок и кожи, ударилась о стену, выщербив из нее штукатурку. Сержант некоторое время с изумлением смотрел на автомат, торчавший из живота, а потом мягко закрыл глаза и завалился на бок.

Мальчик оглядел оледеневших заложников, выдернул автомат и неспешно пошел наверх.

Все молчали. Сержант дошевеливался на полу, как перерубленный пополам дождевой червяк. Прошло несколько секунд: дверь в зал распахнулась, и на пороге появились Маирбек и Висхан. Висхан что-то крикнул мальчику по-чеченски, тот спокойно ответил. Маирбек с досадой пожал плечами, схватил сержанта за руки и потащил из зала. Дверь захлопнулась. По жемчужно-серому паркету к ней тянулась багровая полоса. Штукатурка в метре от Барова была в кишках и крови.

Молчание продолжалось еще с минуту. Потом Баров, все так же держась за стенку, выпрямился и ткнул пальцем в заложника, который прислуживал солдатам.

– Тебя как зовут? – спросил Баров.

– Витя. Виктор.

– Иди, Витя, и раздели еду. Поровну на всех.

Баров наконец сполз по стене. Карневич подошел к нему и сел рядом. Глаза хозяина завода были закрыты, на лбу блестели капельки пота.

– Ты всегда так расправляешься с теми, кто тебе мешает? – тихо спросил Карневич, – чужими руками?

Баров молчал так долго, что Сергей уже решил, что он потерял сознание. Торопливо подбежавший заложник поставил рядом хлеб и банку сгущенки. Карневич, воровато оглянувшись, разломил хлеб пополам. Есть хотелось так, словно он голодал два дня. Карневич уже хотел вгрызться в горбушку, когда рука Барова с неожиданной силой сомкнулась на его запястье.

– Когда ты последний раз ел? – спросил Баров по-английски.

– Вчера днем. Я, знаешь, как-то забыл поужинать после твоего визита…