Сто полей - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 146

А Арфарра? Что знал он? Он трижды менял свое мнение. Услышав впервые о корабле со звериной мордой, он вспомнил о кораблях, приплывших из Южных морей десять веков назад.

Это были даже не завоеватели – а грабители. Морские разбойники, изгнанные большею частью с родины за преступления; народы моря не имели ничего против самой империи – они восхищались ею, но они разорили ее, превратив приморские области в пустыню. Они даже не собирались в большие войска, которые можно одолеть; и потому были неистребимы, как воры или партизаны. Единственное, на что хватало их сообразительности, так это производить налеты, тщательно планируя их, как коммерческое предприятие.

Поэтому-то полгода назад Арфарра приказал арестовать корабль со звериной мордой без колебаний, как сажают в карантин разносчика чумы, хотя понимал, что в королевстве этим арестом не преминут воспользоваться все его противники.

Потом, ближе сошедшись с Ванвейленом, Арфарра, решил, подобно Даттаму, что люди эти – не военные дикари, а жители городка вроде Кадума. Наивное и слепое восхищение народовластием, простодушная уверенность в том, что там, где не господствует толпа, человек не может быть свободным, полное отсутствие исторических знаний и забавное, характерное для молодого городка, противопоставление народовластия и империи.

Как будто они не могут прекрасно сосуществовать, как будто Кадум или Ламасса не служили, сохранив все почти свои вольности, Золотому Государю, как будто империя не оставляла таким городам все их обычаи: обычай магистров устраивать народу празднества, и снабжать зерном народ во время голода, и строить за свой счет корабли; и городские народные собрания оставались, на тот случай, если богачи захотят от обычая уклониться.

Но когда Ванвейлен сказал: «У меня в стране, во всяком случае, интересы богатых и бедных совпадают», – Арфарре стало страшно. Да! Их родина не была обычным племенным полисом: один темно-русый, другой рыжий, третий сморщенный, серенький.

Их родина не была государством: они слишком почитали частную собственность. Но все на свете повторяется, и их страна тоже – уже была.

Тринадцать веков назад города прибрежных Ломаных Гор были обычными муниципиями, где народ радовался демократии, получал бесплатный хлеб от добровольно жертвующих имущество богачей, и отнюдь не спешил расширять круг граждан, участвующих в дележке.

В одном из прибрежных городков, Ланухе, богачи оказались слишком сильны, чтобы согласиться на бесплатные раздачи, – и слишком слабы, чтобы отказать народу. Они объяснили народу, что бесплатный хлеб можно получить не от своих собственников, а от чужих. Так, из желания бедняков получить хлеб, и нежелания богачей его отдавать, родились победоносные армии города.

Город вдруг нашел выход из порочного круга, мешавшего обычной муниципии увеличивать число граждан. Гражданство теперь давалось не избирателям, а солдатам – и не демагогами, а военачальниками. А те были заинтересованы в увеличении числа солдат. В войне Город нашел безотказный социальный механизм, который позволял увеличивать и увеличивать делимый гражданами общественный пирог.

Город подчинил половину ойкумены и наконец сам подчинился неизбежным общественным законам. Военные методы управления провинциями кончились военными методами управления самим Городом. Военачальники Города провозгласили себя императорами по образцу Северной Веи: и двести лет боролись друг с другом империи Города и Северной Веи, различные по происхождению и неотличимые друг от друга, пока, обессилев, не пали жертвой народов моря.

Но начало господства Города было чудовищным. Труды его историков были полны жалобами на безумства народного правления и жадность богачей. Целые провинции отдавались на откуп частным лицам. Миллионы рабов умирали в частных поместьях, – потому что нет иного способа сделать частное хозяйство прибыльным.

Богачи скупали земли, но ускользали от налогов, – бедняки продавали земли, но продолжали значиться податнообязанными. А первые императоры, не спеша поначалу объявить землю государственной собственностью, сделали обвинения в государственной измене стандартным средством пополнения казны.

Богачи и бедняки враждуют друг с другом. Ванвейлен сказал: «У нас этого нет». Что может объединить богачей и бедняков, кроме жажды совместных завоеваний?

Молодой сотник прервал размышления Арфарры.

Кланяясь, он доложил: трое чужеземцев покинули ночью усадьбу господина Даттама и отправились в посад Небесных Кузнецов.

– И что вам помешало их схватить?

– Так кто ж мог подумать, что они не побоятся ночью ехать? – развел руками сотник и искательно глянул в глаза. – А теперь что делать? Они уже, наверное, в Посаде. А стоит ли ради них нарушать неприкосновенность посада, дарованную самим государем?

Арфарра, проведший бессонную ночь, глядел на лоснящуюся физиономию сотника.

«Проспал! – думал он. – Проспал – или взятку получил. Решил, что карьеру делает не тот, кто трудится, а тот, кто первым прокричит «Слава государыне Касии».

Арфарра махнул рукой.

– Идите. И запомните: никаких своих законов в Посаде нет, законы едины для всего государства. И велите подавать паланкин, – в час Овцы я встречаю на пристани инспектора из столицы.

* * *

На следующий день новый араван разговаривал с новым командиром поселения в Козьем-Гребне. Командир слушал его с неподдельным почтением. Этот человек водил войска короля Варай Алома, и как водил! Правда, в Варнарайне Арфарра стал – командиром без войска. А войско Варнарайна осталось без командира.

Руки алома дрожали, пока он медленно читал указ наместника Рехетты: преступнику Баршаргу – висеть на площади правосудия, пока не истлеет. Многие в армии извинят смерть Баршарга, но надругательства над трупом не извинит никто.

– Араван Баршарг был моим другом и вашим командиром, – говорил Арфарра. – Двенадцать лет назад мы боролись с ним плечом к плечу против повстанцев, – а теперь вождь повстанцев, ставший наместником, добился его гибели.

Алом жадно глядел на Арфарру. Тот был в алых боевых доспехах; рука в белой чешуйчатой перчатке лежала на рукояти меча с головой кречета, и на перчатке сверкали сталью три шипа. Есть знаки, известные людям чести: взявший меч и платье убитого отомстит за него и продолжит начатое дело.

– Мы отправимся в Анхель и убьем Рехетту, – сказал алом и, поколебавшись, прибавил: – если храм Шакуника и новые власти не будут этому препятствовать.

Арфарра покачал головой.

– Как вы думаете, почему мой покойный друг оставил вас здесь? Вдали от столицы, вдали от границы, вдали от больших складов – и рядом с посадом бывших мятежников, чей вождь стал наместником провинции и его заклятым врагом?

Командир глянул на далекие пряничные домики за озером и кивнул. Араван Арфарра вынул из-за манжета боевой рукавицы бумагу.

– Пусть последнее желание аравана Баршарга станет первым распоряжением аравана Арфарры.