Промзона - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 14

Все было хорошо. Плохо было только одно. Извольский хотел поквитаться с Цоем. А месть – плохой советчик. Иначе бы эта операция была бы выверена до мельчайших деталей. Иначе бы еще два месяца назад Денис получил задание составить досье на Афанасия Горного…

На Дениса внезапно повеяло холодом. Они ввязались в рельсовую войну – а он, вице-президент холдинга и куратор службы безопасности, узнает об этой войне уже после того, как она началась. И как началась, спрашивается? Пьяным скандалом со стрельбой в воздух.

Не самый лучший способ начинать войну с Константином Цоем.

* * *

Обыск в доме Панасоника в Павлогорске продолжался три часа. Голодные опера под шумок съели всю колбасу в холодильнике и конфисковали для домашнего просмотра несколько кассет из богатой порнографической видеотеки.

Ничего особо примечательно не нашли, если не считать семи тысяч долларов, заверченных в грязный конверт и брошенных в один из ящиков комода вместе с грязным бельем.

Судмедэксперт осмотрел то, что осталось от Панасоника, и установил, как и следовало ожидать, что мишка старался уже над мертвым телом. Смерть бандита произошла от двух девятимиллиметровых пуль, выпущенных в спину и в голову с близкого расстояния. Второй выстрел, согласно старому доброму обычаю, был контрольный. Стреляли люди, которых Панасоник хорошо знал: иначе он не пустил бы их в дом и не повернулся к ним спиной.

Незадолго до смерти Панасоник пил с этими людьми водку. После расправы товарищи предусмотрительно вымыли стаканы, из которых угощались, произвели в доме легкий обыск, и удалились, не добравшись до семи тысяч долларов.

– А ведь похоже, они искали не деньги, – задумчиво сказал Самарин, рассматривая грязный пакет с наличкой. – Дела у Панасоника были плохи, вряд ли у него было больше…

После этого Самарин велел позвать к себе двух сотрудников «наружки», которые пасли Панасоника вот уже неделю.

Сотрудники поднялись в разоренную гостиную спустя пять минут. Звали их Игорь Крупцов и Аркадий Висягин. Крупцов был низеньким и лысым, а Висягин был весь в каких-то красных пятнах.

– А скажи мне, – окликнул Самарин судмедэксперта, – когда ты, говоришь, убили нашего пассажира?

– С часу до четырех. Утра.

Самарин кивнул и зашелестел бумагами.

– А скажите мне, – спросил он сотрудников «наружки», – почему у вас в рапорте указано, что в два, три, четыре, а также пять, Леша Панасоник дрых в своем доме, когда он вовсе не дрых, а мучительно помирал?

Крупцов и Висягин переглянулись.

– Да вы рассказывайте, – подбодрил их Самарин.

Крупцов и Висягин стали рассказывать.

Они пасли Лешу Панасоника с одиннадцати утра.

Панасоник выпростался из дому в полпервого, погрузился в джип и поехал в известную точку, – ресторан «Исток», принадлежавший коммерсанту Горному. Там Леша по кличке Панасоник отзавтракал с главой городского водоканала по кличке Минтай, – видимо, эти двое обсуждали насущные вопросы водоснабжения, а может, и вопросы политические, благо глава водоканала, в прошлом имевший две судимости, в настоящем возглавлял городскую организацию партии СПС.

Вдоволь наговорившись о политике и водоканале, Леша Панасоник направил свои стопы в спортзал, а оттуда – в гостиницу «Орленок», проходившую во всех милицейских ориентировках как гнездо Мансура.

Мансур тоже был в гостинице: их видели на террасе кафе вместе с Панасоником, и нельзя сказать, чтобы разговор этот был мирный. Закончился разговор тем, что Панасоник перемахнул через ограду, прыгнул в джип и поехал в заводоуправление Павлогорского ГОКа.

В заводоуправлении Панасоник пробыл четыре часа. Что он там делал, «наружка», натурально, не знала. Самарин позвонил охранникам в заводоуправлении. Те сказали, что Панасоник действительно приезжал и просился на прием к Ахрозову. Его пустили в предбанник, где он и просидел с шести до десяти. Он бы сидел и дольше, но пришла охрана и сказала, что рабочий день кончается, а Ахрозов сорок минут как уехал в аэропорт.

Домой Панасоник вернулся в одиннадцать вечера, – и по мере того, как Висягин и Крупцов приближались в своем отчете к этому моменту, глаза их становились все блудливее, а голоса – все тише.

По инструкции «наружка» должна была заехать в поселок и караулить Панасоника до упора, пока эстафету в девять утра не примет следующий экипаж.

Но Крупцов и Висягин решили схитрить. Как только в доме погас свет, парочка отвалила в кабак – попить пивка. Они собирались вернуться, но сладкая жизнь затянула ментов. В кабаке образовались несколько знакомых, кто из милиции, а кто и совсем наоборот. Началось веселье, жизнь заиграла яркими красками и пивной пеной. Расползлись к пяти утра: Крупцов и Висягин поехали к приятелю отсыпаться, а часам к девяти появились на точке и храбро отрапортовали, что подопечный их спал у себя дома сном праведника, и что никто к нему не являлся.

В три часа восемнадцать минут обыск был прерван одним незначительным происшествием.

Около дома Панасоника остановился белый, как антарктический лед, «Мерседес», и из него выскочили два стокилограммовых бугая. Один из бугаев цыкнул на журналистов, слетевшихся к дому, как мухи к початой дыне, а другой почтительно отворил заднюю дверцу машины. Оттуда высадился пожилой человек в черной рубашке и с лицом морщинистым, как косточка от персика. Амбалы расчищали ему путь, как ликторы – римскому консулу. Это был ни кто иной, как босс Панасоника и главный бандит Павлогорска – Артем Мансуров по кличке Мансур.

Мансур вошел в дом и начал подниматься на второй этаж. Навстречу ему по лестнице менты волокли мертвого мишку. За мишкой спускался Самарин.

– Где Леша? – спросил Мансур.

Самарин приложил руки ко рту и заорал на весь дом:

– Гридин, покажи!

Мансур молча поднялся за лейтенантом Гридиным на второй этаж. Братки шли за ним след в след. Леша Панасоник по-прежнему лежал в постели. Рядом суетился эксперт. Крови было так много, что кое-где она не впиталась в простыни, а застыла багровыми лужицами, и лужицы эти сверкали, отражаясь в фотовспышках. Очень много крови вытекло из мишки.

Когда Мансур спускался обратно, он увидел, что начальник павлогорского РУБОП сидит в холле на кадке с пальмой и пьет пиво.

– Привет, Мансур, – сказал Самарин, – спасибо, что заехал. У меня к тебе вопрос.

– Ну?

– К тебе Панасоник вчера приезжал?

– Не помню.

– А «наружка» говорит, что заезжал. Он сначала по городу ездил, у Минтая деньги просил, а потом к тебе поехал.

– Зачем ему деньги-то собирать?

– А он тебе был должен, за партию героина. Ту, которую мы изъяли. В Доме Культуры. Вы о чем говорили?

– Ни о чем. Олежек, какой героин? Ты меня знаешь, я героином не торгую. И о Доме Культуры я впервые слышу.