Паруса смерти - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 72

Репутация толстяка, и без того достаточно твердая, приобрела и некие романтические, и героические краски.

Сам Воклен, конечно, не рассчитывал на такой успех, но предпочел о том, что на его стороне в этот раз сыграла счастливая случайность, не распространяться.

Он ходил между горами мешков и благосклонно принимал восторги в свой адрес.

Самое интересное, что корсарам эти богатства были в общем-то ни к чему, они просто не имели возможности их увезти с собой и лишь пускали слюни, подсчитывая, сколько бы это все стоило на рынках Тортуги, а еще лучше — Европы.

Перепало победителям, конечно, и немного серебра с золотом. Не так много, как они рассчитывали приобрести при наилучшем исходе экспедиции, но все же кое-что.

— Что мы будем делать со всем этим, капитан? — поинтересовался Ибервиль.

— Сжечь! — коротко ответил тот.

— Огонь перекинется на город.

— Обязательно.

Ибервиль поправил повязку на глазу.

— Ты мне хочешь что-то сказать? — спросил внимательно наблюдавший за ним капитан.

— Нужно кое-что обсудить.

— Выкладывай. Впрочем, я и сам догадываюсь, в чем там у вас дело. Кое-кто раздумал продолжать поход, я правильно тебя понял?

— Я еще ничего не сказал, а ты меня уже понял.

— Так или иначе мы пойдем на Сан-Педро.

— Не думаю, что многие последуют за тобой.

— А ты, ты, Ибервиль?

Корсар опустил глаз.

— Я пойду. Пойду, хотя знаю, что это гибельное предприятие. Я не знаю, что тебя так влечет в этот город, но догадываюсь, что не деньги. Я ценю нашу дружбу и ради нее готов пойти против своих интересов, но на большее не рассчитывай, таких, как я, не слишком много.

Олоннэ закурил, выражение лица его из разъяренного сделалось задумчивым.

— Послушай, Ибервиль, а Воклен?

— Что тебя интересует?

— Не он ли сбивает с толку моих людей? Я слишком доверял ему в прежние времена и боюсь, он каким-то образом воспользовался моим доверием. А теперь открыто выступил против.

— Он не посмел бы этого сделать, не чувствуй он огромной поддержки в команде. Да, все понимают, что Олоннэ — великий воин, но пойдут за Вокленом, потому что им хочется за ним пойти. А что касается его души… у нас в Латрансе говорят, что душа темнее ночи. Как можно проникнуть в мысли человека без помощи палача?

— Он ведь был надсмотрщиком на галерах.

— Я тоже не из Лувра прибыл сюда.

— Ладно. Скажи им, что я желаю поговорить с командой.

— Где их собрать?

— На набережной, как раз напротив того места, где громоздятся горы мешков.

— Когда?

— Когда стемнеет.

Доверив исполнение этой части своего замысла Ибервилю, исполнением второй Олоннэ занялся сам. В находившийся поблизости от места сбора дом было доставлено несколько девушек из родовитых испанских семей. Когда большая часть корсаров собралась в условленном месте, из дома начали доноситься хорошо знакомые давним матросам Олоннэ звуки. Капитан развлекался. Особую пикантность этим забавам придавало то, что девушкам, делившим ложе с капитаном, предстояло всенепременно умереть.

Не было ни одного исключения за всю многолетнюю историю взаимоотношений капитана с женским полом. Очень многие мечтали узнать, что же там все-таки происходит вне глаз команды, но никто не решался подсмотреть, все понимали, что в такие минуты шутки с капитаном плохи.

Когда, судя по доносившимся звукам, дело стало приближаться к кульминации, специально назначенные Олоннэ корсары подошли с горящими смоляными факелами к кучам с колониальными товарами и подожгли их.

Удивительно быстро горит то, что дорого стоит. Словно куча сухого хвороста, занялись мешки с индиго и крашеные толедские кожи. Пламя поднялось футов на двадцать над землей. Жуткие отражения лизали прибрежную воду. Жар бил в спины и лица корсаров. В спины тех, кто не мог отвернуться от сотрясаемого кровавой страстью дома, и в лица тех, кого больше волновал вид гибнущего добра. Им было жаль его, хотя они прекрасно понимали, что воспользоваться им можно лишь тем способом, который применил Олоннэ.

Массы огненных искр уносились к звездному небу, как бы дразня живостью и блеском своих отдаленных родственниц, неподвижно застывших на глади гигантского купола.

Десятки мыслей теснились в головах собравшихся на набережной корсаров.

И вдруг над этим напряженным сборищем возвысился еще один крик.

Самое интересное, что не женский. Кричал мужчина.

Корсары зашевелились, повернулись к дому и те, кто больше интересовался костром.

Неужели он взялся за мужиков?! Таков был общий немой вопрос.

Возрождение даровало европейскому человеку не только многочисленные копии античных статуй, но и более богатые представления о сексуальной жизни. Стоящие на набережной Пуэрто-Морено корсары не принадлежали к передовой части человечества, но все же имели представление о том, что между мужчиной и мужчиной может иметь место то, что принято называть любовью. Представление имели, но не приветствовали. Замеченных в половых поползновениях подобного рода джентльмены удачи с кораблей изгоняли. Капитана в их глазах не извиняло и то, что противоестественному использованию подвергался, скорей всего, испанец. Конечно, этих кастильских собак надо истреблять, но не подобным же образом.

Но через мгновение выяснилось, что кричат-то не по-испански.

По-французски кричат.

Хорошенькое дельце!

Толпа, загудев и не сговариваясь, стала надвигаться на дом невыносимого разврата.

Но все кончилось так быстро, что пожар возмущения не успел как следует разгореться, чтобы соответствовать размерам пожара на пристани.

Двери дома распахнулись, и на пороге показался молодой корсар, вполне одетый, хотя вид у него был сумасшедший. Безумно вращая глазами, в которых отражались пляшущие огни гигантского костра, он заговорил, но успел сказать всего несколько слов:

— Вы знаете, что там происходит?! Я сейчас…

Больше он ничего сказать не успел.

Раздался выстрел. Человек, решившийся подсмотреть, что и как делает с пленными испанками капитан Олоннэ, сделал непроизвольный шаг вперед. Изо рта у него хлынула кровь. Он встал на колени. Губы шевелились, несмотря на ранение, он желал говорить.

Рана оказалась смертельной. Пират упал, отдав свой последний страстный поцелуй деревянному настилу набережной.

Убил его, разумеется, Олоннэ. Он стоял в дверях и держал в руках пистолет с дымящимся стволом.

— Так будет с каждым, кто осмелится мне помешать, — сказал он.

Никто не выразил сомнения внешне в его словах и не усомнился внутренне.