Теплоход «Иосиф Бродский» - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 62

— Изыди, Сатана!.. Изыди, Сатана!..

Крестил ракету, изгоняя нечистую силу. В ответ из ракеты полетели населявшие ее нечистые духи. Первыми, взявшись за руки, вылетела троица — академики Келдыш, Курчатов и Королев. Все трое перебирали ногами, у Курчатова развевалась борода, а у Королева ветер задувал на спину помятый пиджак. Всех троих унесло в луга, где туманилась цветочная пыльца и кричали коростели. За ними вылетел первый отряд космонавтов во главе с Гагариным. Несмотря на печальный момент расставания, Гагарин лучезарно улыбнулся и сказал: «Поехали». Их всех унесло ветром, и они растаяли в луговом тумане. За ними вылетел Никита Хрущев, держа в руках туфлю, ту самую, которой колотил по трибуне ООН. Вслед за ним, изгоняемые батюшкой, улетали великие ученые, математики, металлурги, испытатели, каждый из которых был окружен математическими формулами, дифференциальными уравнениями, чертежами, схемами, начертаниями химических элементов. Все это кружилось, перевертывалось, улетало вдаль, навсегда пропадая среди цветущих трав.

Последним вылетал тощий, больной, с растрепанными волосами академик Кисунько — создатель противоракетной обороны Москвы. Изгнание сатаны завершилось. Удовлетворенный батюшка, внеся свою лепту в разрушение безбожного строя, удалился в родную деревеньку хлебать постные щи.

— Ну как, господин посол, вы не устали? — любезно осведомился Есаул.

— Нисколько! — с воодушевлением воскликнул Киршбоу. — Я так люблю Россию! Хочу понять загадочную русскую душу! Но ведь «умом Россию не понять, аршином общим не измерить», не так ли?

Есаул не успел ответить. На луг с гиком выскочило трое мужиков — жилистые, кряжистые, смоляные бороды, красные рубахи. В руках топоры, зубы сверкают, сапоги в дегте. Заскакали вокруг ракеты — подпрыгивали, посвистывали, выдыхая жуткую разбойничью песню с припевом: «Эх-ма, Холмогоры-Хохлома!»

Это были палачи, призванные казнить ракету. Поплевали на руки, накинули на вершину веревку, поднатужились, натянули и с оханьем завалили огромную тушу. Налетели все трое, рубя топорами, сверкая сталью, гремя железом в шейных позвонках боеголовки. Голова отскочила, покатилась по лугу, ломая колокольчики и ромашки. Народ ахнул, увидев обезглавленное тулово. Палачи подбегали с разных сторон, врубались, кромсали плоть, хрустели костями, расчленяя, четвертуя, предавая мертвое тело страшной казни, как это делали их предшественники с Емельяном Пугачевым и Стенькой Разиным.

Скоро от ракеты осталась груда изувеченной материи, уродливые ребра, изломанные конечности. Палачи, потные, с мокрыми пятнами под мышкой, вогнали топоры в колоду. Им подносили баклаги с пенной брагой, деревянные корытца с соленой капустой. Палачи жадно пили, проливая брагу на красные рубахи. Хватали щепотью кислую капусту, заедали, блестя зубами, стряхивая с черных бород соленье.

— Эх-ма, Холмогоры-Хохлома, — хмелея, произнес один, делая сапожками коленце.

И уже подбегали к обезглавленной расчлененной ракете мастера и ремесленники из артели Федора Ро-мера. Вырезали из обшивки веселые сувениры в виде шестиконечных звездочек, знаки зодиака, профили депутатов Государственной думы, поп-звезд и телеведущих. Потрошили боеголовку и из урана вытачивали скульптурки зверей, детские игрушки, бюстики именитых людей.

Начинался пир на весь мир.

Послу Киршбоу, как почетному гостю, поднесли деревянную братину с брагой. Он пил, нахваливал'рус-, ский напиток. Давали отведать грибков, выращенных в ракетных шахтах. Салаты из морковки и свеклы величиной с небольшую избу, выросших на месте ракетных хранилищ и складов. Посол сначала отнекивался, а потом, захмелев, ел все подряд.

Когда пир завершился и посол Киршбоу был готов спрятать книжицу с подробным описанием народных разносолов и яств, Есаул обратился к нему:

— Господин посол, вы могли убедиться, что вверенная мне Администрация держит свои обязательства перед старшим партнером США. Прошу вас, когда будете представлять записку в Госдепартамент, отметьте это обстоятельство и скажите, что мы готовы идти гораздо дальше. А именно — позволить американской морской пехоте установить контроль над российскими атомными станциями и другими объектами. Пусть госпожа Кондолиза Райе знает о моей лояльности. Мы бы смогли хорошо работать вместе.

— Я подумаю, Василий Федорович, — важно ответил посол. — Все, что я сейчас видел, впечатляет.

В этот миг к послу подошла маленькая прелестная девочка в долгополом платье. Она была послана арт-критиком Федором Ромером, протягивала послу Киршбоу вырезанный из урана бюстик Джорджа Вашингтона.

— Нате на память. Дядечка Жора холесенький, доб-ленький!

Посол Киршбоу извлек из кармана счетчик Гейгера, тронул безделушку. Прибор страшно затрещал и замигал.

— Спасибо, деточка. — Посол погладил дарительницу по русой головке. — Играй сама на здоровье.

Там, где лежали останки ракеты, вовсю орудовали крестьяне из соседних деревень. Разбирали титановую обшивку на корыта для гусей й свиней. Тащили обтекатели, чтобы крыть ими крыши дворов и сараев. Шпангоуты и опоры пригодятся на огородах, при сооружении заборов. Пора было возвращаться на корабль.

— Хочешь поехать с нами, милая девочка? — спросил Есаул, беря на руки маленькую крестьяночку. — На кораблике хорошо, интересно.

— Хотю, — согласилась малютка. — Колаблик холесенький, добленький.

Они возвращались на теплоход, усевшись в катер. Есаул держал девочку на коленях, загораживая от ветра, чтобы ее не продуло. На берегу, где еще недавно возвышался сияющий столп ракеты, теперь валялись бесформенные остатки с торчащими ребрами и позвонками. Словно на этом месте умер последний динозавр. Со всей округи с неистовым карканьем слетались вороньи стаи расклевывать падаль.

Теплоход плыл по Волге, среди слепящего блеска и зноя. Горячий ветер прилетал с берегов, донося запах сена, сладкого дыма и людского жилья. Жители прибрежных селений, косцы в лугах, странники на проселках смотрели в волжский разлив, где, величавый, белоснежный, в стеклянных отражениях, парил волшебный корабль. Есаул в легкой белой рубашке стоял у поручней, завороженный слепящими водами, ленивым блеском плеснувшей рыбы, синими, похожими на тени прибрежными городками, где колокольни казались струйками розового дыма, а рыбацкие лодки застыли в расплавленном стекле. Ровный жар, слабое дрожание палубы, мерное движение вод рождали галлюцинации. Казалось, что помимо этой, реальной Волги, по которой плывет теплоход, где и он, Есаул, стоит на палубе, держась за деревянные поручни, существует другая, подземная Волга, студеная, синяя, и по ней плывет такой же белоснежный корабль, и кто-то стоит на палубе, в легкой рубашке, опираясь на поручни, глядит, как отстают от корабля расходящиеся круги. И третья Волга, небесная, заоблачная, скрытая от глаз синевой, катит свои бескрайние воды, и по ним невесомо скользит корабль, и кто-то стоит, глядя в разлив, чувствуя, как ветер залетает за ворот открытой рубахи.