Политолог - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 123

Товарищ Ленин, так уж вышло,

Что нас возглавил не ты, а Дышлов.

Но мы и дальше будем рубить сплеча,

Не отдадим Дышлову кепку Ильича…

Следом выступала Нина Андреева, укутанная поверх шубы в большую черную шаль:

Пусть моя траурная шаль

Не навевает о Ленине печаль.

Я не Дышлов и не тупица,

Чтобы принципами поступиться…

Егор Лигачев, бодрый, малиновый на холодном ветру, напоминая слегка подмороженный бурак, представлял КПСС, последний десяток борцов когда-то могучей, пятнадцатимиллионной партии:

Пусть в новом поднебесном мавзолее

Тебе, Ильич, лежится веселее.

А Горбачева с Ельциным в придачу

Мы переправим к сатане на дачу…

Последним выступал Семиженов, тщательно сверяя свое нынешнее облачение с фотографией, на которой Сталин у гроба Ленина, в распахнутой шубе, свитере, с заиндевелой шевелюрой, выдавливал из себя скупые слова:

Среди предательских речей и заявлений

Бороться, Дышлов, мы с тобой не перестали.

Пусть рядом с планетой «Ленин»

Откроют планету «Сталин»…

Эти выступления, напоминавшие праздник поэзии, прерывались ликующими возгласами толпы, здравицами в честь Ленина, Дышлова, Семиженова.

Следом на трибуну вывели глубокого старца, с трудом переставлявшего подагрические ноги, скрюченного и перекошенного он невзгод. Это был последний представитель тех, когда-то многочисленных счастливцев, которые «Ленина видали». Старец долго молчал, вздыхал перед микрофоном, пока Дышлов ни наклонился к нему и ни помог:

— Папаша, расскажи при каких обстоятельствах, ты Ленина видал.

— В гробу я его видал, — вымолвил старец, который на самом деле был недобитым, столетним белогвардейцем из армии Деникина.

Затем состоялся торжественный вынос тела. Представители коммунистических партий скрылись в глубине мавзолея. Некоторое время над площадью стояла тишина, в которой хлопали флаги. Затем из громкоговорителей брызнула ликующая песня «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» Чугунные двери распахнулись, и на плечах коммунистов показался стеклянный гроб. Сквозь прозрачную крышку пенилась белая ткань, над ней виднелась выпуклая желтоватая голова, странно розовели сложенные на груди руки. Этот гроб, через семьдесят лет выплывавший из мрака на свет, странным образом напоминал кондитерское изделие, накрытое прозрачным колпаком, — волнистые узоры белого крема, желтоватый марципан, засахаренные мандаринные дольки.

Толпа нахлынула, но ее оттеснила цепочка дружинников из «Трудовой России» с красными повязками на рукавах. Гроб плыл над головами к артиллерийскому лафету. Сквозь стекло слабо мерцала на лбу Ленина капелька бальзама, словно слезинка смолы, излившаяся из сосны.

Саркофаг установили на лафете среди темно-алых живых цветов, заиндевелых венков, красно-золотых лент с надписями, в которых райкомы и обкомы КПРФ желали Ленину счастливого полета, мягкого приземления, заверяли в преданности и любви.

За лафетом выстраивалась процессия. Ученый из «Института мозга», прижимая к груди, нес огромную банку с формалином, в которой, словно в аквариуме, плавал мозг Ленина, — так же, как и само тело, он отправлялся в космическую ноосферу, где ему было уготовано место среди великих идей и мыслей. Далее ступали комсомолки и комсомольцы, боевой отряд КПРФ, которые несли алые подушечки. На них лежали — подлинник «Завещания Ленина», взятый из партийного архива. Фотография больного Ленина в Горках. Металлическая шпилька, принадлежавшая Надежде Константиновне. Костяной гребень из прически Инессы Арманд.

Величаво, потупив глаза, с обнаженными головами, с лысинами и остатками седых волос, шествовали преподаватели марксизма-ленинизма, — несли в руках полное собрание сочинений Ленина. Большинство из них давно оставило кафедры. Некоторые преподавали богословие в духовных семинариях. Особенно выделялся епископ в золотом облачении, когда-то защитивший диссертацию на тему: «Свет ленинизма и тьма поповщины». Он нес третий том сочинений, где среди редколлегии значилось и его имя.

Процессия выстроилась, и лафет с гробом, прикрепленный к бронетранспортеру, медленно двинулся через площадь. Путь пролегал через Васильевский спуск, Каменный Мост, Новокузнецкую, Садовое кольцо, — к Павелецкому вокзалу, где уже стоял под парами мемориальный паровоз, тот самый, что в далекий январь 24-го привез из Горок бездыханное тело вождя. Теперь, соединяя цепь времен, тот же паровоз должен был доставить вождя в Архангельскую область, на космодром «Плесецкий».

Триумфальное шествие двигалось по Москве, вовлекая в себя воодушевленных жителей. Машины ГАИ, расплескивая по фасадам оранжево-голубые сполохи, прокладывали путь лафету. Встречные автомобили, провожая Ленина в космическое странствие, гудели сиренами. Из банков, министерств, муниципальных учреждений высыпали чиновники и клерки и восторженно махали. Из игорных домов, ночных клубов и «казино» выбегали завсегдатаи, прервав азартные услады, и бежали за лафетом, благоговейно взирая на желтоватое недвижное лицо, понимая, что видят его в последний раз. Приезжие иностранцы и гости столицы старались поближе протиснуться к процессии, неустанно мерцали фотовспышками. Среди толпы можно было разглядеть представителей всех партий, всех общественных движений, правозащитников, артистов театра «Современник», режиссеров Табакова и Марка Захарова, сенатора Маргелова, феминистку Машу Арбатову и ветерана «Альфы» Гончарова. Было много азербайджанцев с вещевых и продуктовых рынков, желавших положить голландские цветы и шашлыки на железный лафет. Чеченские террористы, забыв об осторожности и отложив проведение теракта, снимали папахи. Продавцы и покупатели супермаркетов «Рамстор», «Икея», «Метро» отвлекались от оптовых и розничных распродаж, оставляли на время храмы торговли, чтобы отдать дань уважения отцу русской революции. На краю тротуаров, скрестив стройные ноги, стояли девушки, приехавшие специально из Химок, чтобы проститься с «прадедушкой Лениным». Звучали выступления звезд эстрады, которые, отказываясь от гонораров, подымались на помосты, сооруженные по пути следования. Престарелый, но все еще держащийся на ногах Лещенко исполнял шлягер семидесятых годов «И Ленин такой молодой, и новый октябрь впереди…» Кобзон, рыдая от воспоминаний, разевал огромный, десятилетиями незакрывавшийся зев: «Ленин всегда живой…» Молоденькая самочка из телепередачи «Поющее мясо» исполняла милую песенку: «Хочу такого, как Ленин». Тысячи корреспондентов бежали перед процессией и следом за ней, выставляли фотокамеры, диктофоны, телеобъективы, мохнатые набалдашники, надеясь, что вдруг случится чудо, и они услышат от Ленина какой-нибудь краткий тезис. Крупнейшие телекомпании мира, включая Си-Эн-Эн, вели прямой репортаж из Москвы, и весь мир мог видеть лицо мирового вождя, на котором застыла печальная, всепрощающая улыбка человека, летящего к звездам. При въезде на Садовое кольцо мерцала красно-золотой этикеткой огромная рекламная бутыль нового пива «Ленин».