За оградой Рублевки - читать онлайн книгу. Автор: Александр Проханов cтр.№ 28

Здесь, на берегу Енисея, затевался советский суперпроект, оперирующий сибирским пространством, футурологическим временем, гигантскими ресурсами, на копленными в недрах советской цивилизации, в предчувствии ее следующего грандиозного рывка.

Перегородила Енисей могучая Красноярская ГЭС, кладезь дешевого, неограниченного электричества. Возникла громада завода с сотней плавильных печей. Глиноземные комбинаты в предгорьях Саян соединились железнодорожными ветками с заводскими цехами. Рядом с печами был построен металлургический завод с прокатными станами, штамповочными прессами, способными выдавливать из алюминия самолетные фюзеляжи и крылья, ракетные корпуса и обтекатели. Чертежи гигантских летательных аппаратов, космических кораблей, межпланетных станций уже лежали в КБ. Госплан планировал расходы страны на предстоящий прыжок в дальний Космос, на подводные поселения в океанских глубинах, на небоскребы в центрах молодых городов, знаменующие «алюминиевую эру» страны.

Небоскребы рухнули, не успев возникнуть. Космические станции сгорели, не успев вознестись. Самолеты-гиганты разбились, напоровшись в сумерках перестройки на черные скалы ельцинизма. Государство пало. Цивилизация Советов канула. Заводы, электростанции, исследовательские институты лежали бесхозные и ненужные, словно убитые великаны, и множество мародеров копошилось среди обломков, обирая бездыханных мертвецов.

В алюминиевом слитке переливаются образы неосуществленных звездолетов и станций, фантастических внеземных поселений. «Русский рай», отложенный еще на столетие, дышит в белом металле невоплощенными формами, необретенными замыслами. Словно души, лишенные плоти, томятся, ждут своего воплощения.

Как динозавры в период Великого Оледенения, исчезли в одночасье вельможные государственники, неподкупные партийцы, победоносные генералы, высоколобые знатоки и теоретики советского мироустройства. Одни превратились в ржавые скелеты, другие уменьшились, обросли шерстью, оскалили свои хищные комсомольские мордочки. Им на смену явились пронырливые «теневики», быстроглазые «завлабы», израильские коммивояжеры. Но и крепкие русские парни из бараков, пятиэтажек, рабочих общаг. Вышли, озираясь, на огромный советский пустырь с разбросанной казной, и среди них – красноярский спортсмен, молодой длиннорукий боксер Анатолий Быков. Алюминиевый Бык, как впоследствии его нарекут.

В становлении бандитского капитализма в России спортсмены сыграли свою особую, кровавую роль. Молодые, яростные, честолюбивые, привыкшие к командной игре, беспощадные в состязаниях, стойко переносящие боль, они покинули стадионы и стрельбища, борцовские ковры и боксерские ринги, сплотились в стаи, пошли охранниками к упитанным каплунам теневой экономики, жадно прибиравшим брошенное государством наследство – нефтяные поля, металлургические заводы, транспортные и авиационные предприятия. До поры до времени защищали своих хозяев, присматриваясь к методам ведения воровского бизнеса, а потом, простреливая лысые головы незадачливых магнатов, завладевали их ценными бумагами, банками и заводами. Это не о Щорсе, а о них сложили песню со словами: «След кровавый стелется по сырой траве». Таким был Быков.

Его боксеры, стрелки и самбисты промышляли рэкетом красноярских ларьков и рынков, выколачиванием долгов, пока не попали в поле зрение милицейских генералов замминистра МВД Егорова. Именно тогда теоретиками правоохранительных органов была разработана гениальная концепция управления криминальным миром с помощью бандитских авторитетов, взятых под крыло МВД. Избранные бандиты получали лицензию на отстрел «беспредельщиков», пропалывали заросшее сорняками поле криминального бизнеса, складываясь со своими правоохранительными «заказчиками» в единое преступное сообщество.

Молва числит за бандой Быкова множество трупов, всплывавших по берегам Енисея ниже Красноярска, отрытых в соседних лесах, обнаруженных на помойках и свалках. Атаманов российского бизнеса, что разъезжали в «мерседесах» и джипах, забавлялись в ночных ресторанах, возводили в пригородах дворцы и фазенды, – их находили с дырками в черепе, с выколотыми глазами, с затейливыми вензелями, выжженными на груди паяльной лампой. Когда в Красноярск для захвата плацдарма приехали два чеченских разведчика, «быковские», по наводке МВД, отловили их, сломали обоим правые руки и отправили обратно на запад. Когда отмстить за изувеченных горцев приехали грозные кавказские автоматчики, их перестреляли на дальних подходах и скинули с железнодорожной насыпи. После этого чеченцы проезжают Красноярск, не выходя из купе.

Быков резко возвысился в ореоле кровавого героизма. Тогдашний глава КРАЗа, недавний «красный директор», подобно своим собратьям бессовестно захвативший несметное богатство советских заводов, пригласил группировку Быкова опекать алюминиевое производство. Это стоило директору хлебного места, едва ли не жизни, когда в директорскую иномарку заглянуло несколько аккуратных вороненых стволов. К Быкову тянулись заводчики, бизнесмены, банкиры, прося его, словно императора, принять их под милостивую длань. Он превращался из обычного бандита в хозяина громадного сибирского края, друга губернатора Зубова, партнера краевых генералов ФСБ и милиции.

Плохо образованный, но по-русски талантливый, беспощадный, но по-бандитски сентиментальный, из простолюдья, но с сибирским размахом, Быков собрал вокруг себя молодых интеллектуалов, экономистов, проектировщиков, создавших ему образ «русского Робин Гуда», защитника слабых. Быков строил мечети и церкви, помогал обездоленным, скупал журналистов, обзаводился карманными политиками. Начинал сколачивать алюминиевую империю, куда должны были войти плавильное производство, гидростанция, глиноземные мощности, металлургия, то есть те советские составляющие, что были растерзаны и разобщены идиотизмом либеральных реформ. Советский экономический централизм, оболганный и раздавленный, вновь стал проступать под обломками социализма в руках талантливого дельца, поделившего с израильскими «мафиози» братьями Черными несметные прибыли алюминиевого бизнеса. Ручеек этих прибылей весело омывал благотворительные деяния Быкова, но главный поток, питавший когда-то народное хозяйство страны, теперь утекал за кордон.

Его ценили в Москве, ценил Березовский. Еврейские «Известия» создавали ему образ «мирового алюминиевого короля». Ему отдавали на откуп богатейший край Сибири и прислали Лебедя, чтобы на деньги Быкова сделать его губернатором. Дать ему в прокормление Сибирь до той поры, когда изрытый болезнями Ельцин уйдет на покой, и тогда из Сибири в Кремль, в алюминиевой короне, явится грозный генерал с кулаками-булыжниками, с головой, напоминающий круглый ледниковый валун.

Быков дал Лебедю деньги. Они обнимались перед телекамерами. Быков в лице Лебедя получал послушного благодарного губернатора, который не засидится надолго в Сибири, переедет в Москву, и тогда у красноярского магната появится «свой» президент. Быков возвел Лебедя на губернаторский пост, окружил его своими людьми, видя в нем марионетку, с помощью которой достроит алюминиевую и электрическую империю. Но Лебедь, честолюбец, гордец и упрямец, видящий себя президентом, вышел из-под контроля. Сибирь, затаив дыхание, смотрела на схватку двух яростных беспощадных животных, еще недавно лизавших один у другого загривки, а теперь ударявших друг друга клыками.