Потом он исчез в туалете. Я сняла куртку, шапку, оглядела
затоптанный, прямо-таки черный паркет и решила остаться в сапожках.
Гостиная служила парню одновременно спальней, столовой,
кабинетом и библиотекой. А попросту говоря, квартира была однокомнатной. Стены
оклеены на редкость омерзительными обоями в крупных цветах, занавески в мелкую
клеточку совершенно не подходили им по тону. На полу лежал огромный
двухспальный матрас, застеленный пледом, в углу стояли телевизор и видик.
Никакого стола тут не наблюдалось, «богатый» хозяин харчился на крохотной
кухне.
– Эй, – раздалось из коридора, – куда подевалась?
Я вошла на небольшой пятачок, где, кроме плиты и кукольного
холодильника, уместился еще только десятисантиметровый стол, и сказала:
– Сам же велел в комнату идти. Николай, стоявший у окна,
повернулся и чуть не уронил початую бутылку водки.
– Ты кто?
– Забыл разве? – издевательски улыбнулась я. – Света.
– Ты откуда взялась?
– Дорогой, сходи к врачу! Что у тебя с памятью! Ты в гости
меня привез!
– Так ты же старая! – в полном обалдении ляпнул мальчишка. –
Что мне с тобой делать?
Я постаралась скрыть возмущение. Старая! Вот наглец!
Впрочем, Коленьке, только что вылезшему из пеленок, любое существо старше
двадцати двух покажется старухой Изергиль.
– Найдем чем заняться! – ухмыльнулась я и села к столу. –
Для начала выпьем. Правда, водку я не употребляю и тебе не советую, а вот чаек
с удовольствием. Хлеб есть? Ну-ка, отрежь под чаек.
– Сколько же я выпил, что к тебе приклеился, – пробормотал
Николаша, терзая мягкий батон.
Я отняла у него сайку, аккуратно отпилила ломтик, намазала
маслом и ответила:
– Детка, не расстраивайся. Тетя сама к тебе навязалась.
В глазах шофера заплескался ужас:
– Чего вы хотите?
– А как тебе кажется?
Николаша чуть не упал с табуретки.
– Я только с молодыми могу, на старух не тянет. Я проглотила
один бутерброд и по-быстрому соорудила себе другой.
– Миленький, ты совершаешь распространенную среди мужского
пола ошибку.
– Какую?
– Считаешь, что всех женщин привлекает только то место,
которое находится у тебя ниже пояса, но меня интересует другая часть тела, на
твой взгляд, не самая важная.
– Какая? – поперхнулся Коля.
– Голова.
Парень секунду смотрел на меня расширившимися глазами, потом
просипел:
– В каком смысле?
– В прямом, я хочу посмотреть, что там внутри.
Коля посинел. Его крохотная, тщедушная фигурка плохо
кормленного в младенчестве ребенка скрючилась на табуретке.
– Ты меня не так понял, – быстро успокоила я его, – мне
всего-то и надо, что узнать, по какому адресу ты отвозил вечером Маргариту
Федоровну с девочкой. Должен хорошо помнить тот день. Лялю сильно тошнило, и
потом тебе хозяин устроил скандал.
– Не знаю, – буркнул парнишка, покраснев.
Да уж, сосудистая реакция у него никуда не годится, за две
минуты лицо поменяло три оттенка: синий, белый и красный. Коле надо закаляться,
обливаться холодной водой и заниматься спортом, иначе к сорока годам он рискует
заработать гипертонию.
– Деточка, – улыбнулась я, словно голодный крокодил,
увидавший беспомощного жирного щенка, – маленький мой! Ну посуди сам, что
плохого в этом адресе? Тем более что Маргарита Федоровна умерла, никакие
неприятности никому не грозят. А вот если не скажешь… Тогда не поленюсь
сообщить Игорю Филипповичу, что его шофер использует «БМВ» в личных целях,
катается на нем по городу, возит девушек легкого поведения, представляется
хозяином фирмы. Прикинь, что с тобой сделает Игорь Филиппович, когда поймет,
кого сажаешь на его место, а? Мало тебе не покажется. Более того, думаю, работу
в Москве по специальности ты не найдешь! Никогда.
– Да не помню я адрес! – воскликнул Коля. – Мне Маргарита
Федоровна велела: «Ехай вперед, там объясню», ну и закружили по переулкам.
– Показать сможешь?
– Ага.
– Собирайся!
Николаша бросился к двери. Путь до начала Ленинского
проспекта мы проделали молча. Потом водитель повертелся в узеньких улицах и
замер возле железных ворот.
– Тут!
– Точно?
– Не сомневайтесь! Ночью подъехали, все закрыто было, –
заныл Николай, – Маргарита Федоровна пошла к входу, а девочку в машине бросила!
Ух и орала же она!
– Кто? Хозяйка?
– Нет, малышка. Такие вопли издавала! Я еще подумал, ну ни
за что детей не заведу!
– Не помнишь, когда это случилось? Коля вытащил календарик.
– А третьего числа, как раз после моего выходного. Так
хорошо оттянулся тогда, и на тебе, полный салон блевотины. Чуть самого не
стошнило, пока на мойку ехал!
Третьего числа! Именно в этот день Ежи увез Лялю. Значит, он
отправил девочку к Маргарите Федоровне. Господи, да эта история становится все
загадочней. Я очень хорошо понимаю, почему рентгенолог согласилась приглядеть
за Лялей. Маргарита тщетно хотела родить ребенка, Ежи, наверное, хорошо знал об
этом и правильно предположил: Аськиной дочке его любовница ничего плохого не
сделает. Уж не знаю, что он наплел Маргарите, правды-то точно не сказал… Когда
муж разбушевался, она, испугавшись, стала звонить Ежи. Но не смогла его найти.
Наверное, бедная женщина растерялась: в одной комнате вопит капризная девчонка,
в другой орет злой муж. Мало зарабатывающая Маргарита целиком и полностью
зависела от не слишком молодого, богатого супруга. Наверное, если бы за стеной
рыдал его ребенок, Игорь Филиппович поступил бы иначе, принялся утешать дочь,
но в комнате закатывала истерику совершенно чужая девочка, и, естественно,
хозяин дико обозлился. Вот и пришлось Маргарите Федоровне спешно увозить Лялю.
Вероятно, она хотела вернуть ее Ежи, но не смогла и тогда была вынуждена
передать девочку другому человеку. До сих пор все ясно. Непонятно только одно:
отчего она притащила капризницу в этот дом?
Фасад здания украшали вывески, их было штук двадцать, не
меньше.