Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 18

– Гностис фатум ! – крикнул он.

Таня услышала короткий, очень резкий звук, похожий на щелчок бича.

Валуны, которые неминуемо должны были раздавить академика, рассыпались, рассеченные чем-то незримым. Академик закашлялся, закрывая голову. Весь зал, кроме защитного круга, был завален белым, очень мелким песком, в который превратились камни. Даже борода Сарданапала стала мучной, как у мельника.

Отряхивая бороду, академик что-то пробормотал, и весь песок исчез. Осыпавшиеся своды Битвенного Зала вернулись на место. Академик провел ладонью по лицу. Ягун заметил, что пальцы у него дрожат, но голос звучал твердо:

– Мы называем это круг Факториуса , по имени первого мага, который его применил. Мгновенно рассекает все, образуя идеальную защиту для того, кто его использует. Не правда ли, нечто новенькое?

– Как вы это сделали? Я не видел искры! – внук Ягге сделал было шаг вперед, но академик жестом приказал ему остановиться.

– Не слишком близко! Мой перстень еще не остыл! В круг, живо!

Ягун попятился.

– И ничего не делай без разрешения! – гневно сказал Сарданапал. – Искра, которой ты не увидел, все же существовала. Но тонкая, почти незримая, вытянутая в линию не толще волоса. Эта искра-хлыст продолжает крепиться к перстню все то время, пока вы проворачиваетесь. И, сохрани вас Древнир, хотя бы случайно направить перстень на себя или на кого-то из друзей, который окажется ближе трех-пяти метров!

– Опасная штука – этот круг Факториуса , – оценил Ягун.

Академик пожал плечами.

– Да. Опасная. Но все же круг Факториуса – азы. Против мага с серьезной защитой он не сработает. Существует еще одно крайне опасное заклинание высшего уровня сложности… Минуту! Я едва не забыл, что на мне не должно быть кольца!

Сарданапал не без усилия скрутил с пальца перстень повелителя духов и, легко подув, заставил его повиснуть в воздухе. Ягун и Таня переглянулись. Они не помнили другого случая, когда академик применял бы ту же предосторожность. Он вообще никогда не снимал кольца. Это было заметно по тому продавленному синеватому следу, который оставил перстень на мясистом пальце. Неужели Сарданапал опасался, что не сможет проконтролировать заклинание?

– Не у каждого из вас оно не сработает, но все равно не советую произносить его в кольцах! Это заклинание полного уничтожения, которое подействует на мага любого уровня. Заклинание, от которого не существует отводов и защит! Заклинание, которое можно применить лишь защищая кого-то, но никогда для себя! Если нарушить это правило, гнев призванных сил обратится на тебя самого. Помните: однократное использование заклинания отнимет у вас год жизни. Двукратное – из сильного светлого мага сделает ослабленного темного. Трехкратное отправит за Жуткие Ворота к тем, кого вы недавно видели. Вы готовы его услышать?

Лоткова замотала головой.

– Я – нет. Для меня это слишком… ну брутально, что ли… в общем, не мое это. Не хочу! – уверенно сказала она.

Академик не стал спорить.

– Раз не хочешь, значит, правда, не твое. Честно отказаться от неподъемной ноши – право каждого. Я сделаю так, что ты ничего не запомнишь. А остальные? Таня? Ягун? Как вы?

Играющий комментатор провел языком по губам.

– Я, пожалуй, послушаю, – сказал он.

Сарданапал посмотрел на Таню. Той, вслед за Лотковой, захотелось увильнуть и сказать, что это не для нее, но во взгляде академика было нечто, что не позволило ей отказаться. Почему Сарданапал, не использовавший это заклинание даже против Зербагана, решил поделиться им сейчас?

– Я тоже послушаю. Хотя бы для того, чтобы после пожалеть, – сказала Таня уныло.

– Ну что ж… Тогда, пожалуй, начнем.

Академик проверил глазами, насколько далеко находится его перстень. Видимо, ему показалось, что перстень все равно слишком близко, потому что он отступил на два шага и спрятал руки за спину.

– Не удивляйтесь! Я уже применял его однажды, а назойливого желания становиться ослабленным темным магом у меня нет… Pollice verco!

Из разомкнутых губ академика исторглось алое сияние. Слова оторвались от губ Сарданапала двумя алыми искрами, которые поплыли по воздуху к перстню повелителя духов. Академик вздрогнул. Заметно было, что такого эффекта он и сам не ожидал. Глава школы неуклюже подпрыгнул, торопливо замахал руками и чудом заставил слова заклинания соприкоснуться, прежде чем они достигли перстня. Послышался глухой звук, похожий на далекий удар грома.

В Битвенном Зале повисла странная тишина. Таня никак не могла объяснить ее, пока внезапно не поняла, что в кузне домовых разом перестали стучать все молотки. В узких окошках, ведущих из кузни, замаячило сразу с десяток растрепанных бород – рыжих, светлых, пегих.

Сарданапал махнул рукой, и бороды исчезли.

– Уф! На всякий случай запомните: в теории данное заклинание сработает даже против разозленного языческого полубога, – сказал академик.

– А где мы возьмем разозленного языческого полубога? – спросила Таня.

Как оказалось, спросила напрасно. Академик или не пожелал отвечать, или не услышал вопроса. Он протянул руку и позволил перстню повелителя духов скользнуть на палец.

– О дне следующих занятий будет сообщено дополнительно! – сказал он и, круглый, бородатый, деловитый, выкатился из Битвенного Зала.

Первый минимальный шаг к совершенству – хотя бы перестать гадить. Упавшего не пнуть, на провинившегося не плюнуть, сплетню дальше не передать – и то поступок. Все же, что дальше, уже высший пилотаж. Его мы на сегодняшней лекции разбирать не будем. Вы же пытаетесь перескочить на пилотаж, продолжая по-мелкому гадить. Такого не бывает.

Сарданапал Черноморов. Вводный цикл лекций для светлого отделения

Ванька проснулся около десяти. Подошел к окну. Раздвинул шторы. За окном играл желтыми бусами фонарей сизый вечер. На дома вдоль главной улицы по самые брови были нахлобучены переливающиеся рекламные шапки. Снег казался не белым, а слабо-розовым. Порт спрятался, и лишь на закованном в лед озере где-то далеко прыгали и перемигивались грустные огоньки.

Никогда прежде Ванька с такой остротой не ощущал красоту окружающего мира – красоту, пусть преходящую, но бесконечно трогательную в своем хрупком несовершенстве.

«Неужели я никогда больше этого не увижу?» – подумал он.