Штрафники против «Тигров» - читать онлайн книгу. Автор: Роман Кожухаров cтр.№ 47

Двое суток подряд штрафная рота, приданная для прикрытия нашего танкового батальона, отбивала атаки фашистских «пантер». Это продолжалось, пока силы фашистов не иссякли всего лишь на время.

Командование решило воспользоваться этой паузой и продвинуться вглубь, за пределы береговой зоны. Неожиданным ночным броском, на броне «тридцатьчетверок», бойцы штрафной роты преодолели песчаное поле и, углубившись на несколько километров, ворвались в деревушку Оглендув. Немцы бежали отсюда за несколько минут до прихода штрафников и танкистов. Другая танковая рота, совместно с подразделениями стрелкового полка, с таким же успехом и точно такой же маневр предприняла в отношении местечка Сташув.

А вот уже потом начались небольшие разночтения. Танкисты и пехотинцы благополучно разместились в отвоеванных населенных пунктах, а штрафников вывели за окраину деревни.

Вчера и танкисты, и стрелковый полк, в оперативное подчинение которому была придана штрафная рота майора Шибановского, оставили оба местечка. Ушли оттуда без всякого боя, исполняя некий стратегический замысел командования. Суть этого замысла для Андрея пока оставалась покрытой такой же непроницаемой, как тишина над лощиной, завесой непонимания. Теперь они надежно окопались у самого спуска в лощину, организовав что-то вроде засады. Как сообщил Андрею ротный на оперативном совещании, в засаде участвовали серьезные силы. Вместе со штрафниками в арьергарде засады, уже позади них, на выходе из лощины были задействованы несколько экипажей из первого танкового батальона.

Основные силы, отступившие из деревушек, расположились за невысокими песчаными дюнами. За ними, поднимаясь из лощины и петляя по полю среди стогов сена, и терялась дорога на Сташув.

Аникина больше всего поразили эти стога. Пересекая поле, они проходили напрямик, по стерне. Обыкновеннейшее создание крестьянских рук показалось Андрею каким-то невообразимым чудом, явившимся прямо посреди ужаса войны. Он не удержался и, как мальчишка, подбежал к стоявшему ближе других стогу. Сено пахло домом, детством. Миром…

— Слышь, ты, нюхач… А ну двигай отседова! — раздалось вдруг из глубины копны. — Ты нас к чертовой матери тут демаскируешь…

Аникин еще более поспешно ретировался обратно к своим подчиненным и, ничего не сказав, только оглянувшись, зашагал вместе с ними. Те даже ничего не заметили.

Карпенко тоже задела за живое тема убранного сена. Он принялся тут же развивать эту тему на все лады.

— Ишь ты, смотри, какой крестьянин поляцкий оборотистый. Тут тебе война в полный рост, а сено убрано подчистую, да еще в стога сметено… Хозяйственный, видать, мужик тут живет, работящий… А при хозяйственном мужике и баба должна быть что надо… Верно я говорю? А, Крапива?

Он обращался к Крапивницкому, штрафнику, прибывшему в роту в составе пополнения сразу после взятия Кристинополя.

Крапива, не особо словоохотливый мужик лет сорока, только пожал плечами.

— Ага, Крапива… Теперь я начинаю кумекать, отчего в стрелковом полку все стонут, что их из деревни вывели. Видать, хорошо их там приняли, можно сказать — душевно. Такие вещи понимать надо…

— А тебе-то что? — вдруг весомо произнес Крапива. — Чужой пир — все одно нам — одно похмелье…

— Ну, так, теперь они стонут от дискомфорта… — не унывал Николай. — А нам не привыкать к партизанским условиям. Верно, товарищ командир?

Когда после нескольких суток нескончаемых боев наступила передышка, танкисты и пехота с комфортом разместились в занятых деревнях, а штрафников определили на выселках. Не положено было штрафному подразделению базироваться даже вблизи населенного пункта, не говоря уже о том, чтобы дислоцироваться в самой деревне.

И все-таки, пока вся рота вповалку отсыпалась, приходя в себя после нескончаемых маршей и боев, Карпенко и еще несколько удальцов воспылали желанием провести в деревенском «самоходе» разведку боем, на предмет жратвы и девичьей благосклонности. И это несмотря на строгий запрет майора Шибановского и лютующих особистов, особенно ужесточивших карательные меры с момента пересечения государственной границы СССР. Так бы, наверное, и сорвались в поход, если бы взвод в срочном порядке не подняли на боевое задание и не услали в другую разведку — самую настоящую.

Разведгруппа, сформированная на основе аникинского взвода, была временно переподчинена командиру бронеколонны, которая отправилась в разведывательный ночной рейд по ближним подступам к нашим позициям. Танки далеко не пошли, предоставив штрафникам полную свободу действий. И те не ударили лицом в грязь.

Андрей разделил группу на две части, одну, во главе с Карпенко, отправив прочесывать пролесок, который тянулся за полем юго-западнее болота, простиравшегося от лощины на несколько километров. Сам он, во главе второй группы, взял строго на запад. Пройдя без особых приключений около трех километров по рощице молодых сосен, они наткнулись на дорогу, обочина которой густо заросла осиной. Осмотрев с помощью фонарика песчаный грунт дорожного полотна, он убедился, что по дороге достаточно часто курсируют всевозможные транспортные средства — от грузовиков и автомобилей до велосипедов.

Подтверждение его догадки не заставило себя ждать. Бойцы вместе с командиром только успели затаиться в придорожных осиновых зарослях, как белесую мглу польской ночи высветили приближающиеся фары и рокот мотоциклетного мотора.

Андрей физически ощутил, как загустел от напряжения воздух. Он еле слышно шепнул самому ближнему в ухо: «Не стрелять… Пропускаем…» Колонна из четырех мотоциклов с колясками проследовала слева направо. Их от сидевших в засаде отделяло меньше метра. Еще минут через десять в ту же сторону, что и мотоциклисты, прокатили два грузовика. Их кузова были накрыты темными тентами. Их разведчики тоже не тронули. У Андрея было четкое указание — никакого шума во время рейда не устраивать. Разведку совершить максимально скрытно, так, чтобы фашисты даже не почувствовали, что где-то вблизи находятся русские.

Так они просидели еще полчаса. Трофейные швейцарские наручные часы Аникина показывали близость полуночи. До часу ночи они должны были вернуться к опушке пролеска. Там их остались ждать танки. И тут до их слуха донесся неясный, слабый шум. Он явно приближался, тоже с левой стороны дороги.

Когда этот звук был уже совсем близко, Андрей быстро сообразил, что это скрип велосипедных педалей. Теперь он ясно услышал, как елозили и шуршали по песчаному грунту велосипедные колеса. Кто-то ехал по дороге на велосипеде. Он приближался к ним, и он был один.

Они действовали быстро и слаженно. Дав проехать ему чуть вперед, Андрей выскочил из осинника и, в два шага сократив расстояние до велосипедиста, нанес ему сокрушительный удар правой, метя в правую щеку. Тот в последний момент услышал шум аникинских шагов и повернул в его сторону перекошенное от страха лицо. От этого в последний момент кулак Андрея вместо щеки угодил немцу прямиком в переносицу, расплющив ему нос. Фашист, как мешок картошки, вылетел из сиденья. Алханов уже принимал его на земле, тут же сунув ему кляп в рот и скрутив за спиной руки. Абайдуллин, ловкий, быстрый татарин, с другого бока подхватил пленного, и они вдвоем с Алхановым тут же утащили плененного в осиновые заросли. Аникин подхватил упавший на грунт карабин немца, а Талатёнков — велосипед фашиста.