Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге - читать онлайн книгу. Автор: Роман Кожухаров cтр.№ 36

Рукосуев, штрафник из третьего отделения, почти сплошь составленного из недавнего пополнения, сам оказался из бывших артиллеристов. Боец не утерпел и, подойдя к орудию, принялся гладить ствол, словно гриву своего верного друга-коня, встреченного после долгой разлуки.

– Эй, Рукосуев!.. – попытался в шутку одернуть его Сарай. – Куда руки суешь? Сначала помыть надо!.. С мылом…

Боец даже не обратил на него внимания, настолько он был очарованно поглощен столь близким и доверительным общением с пушкой. Она молчала, словно действительно ластилась к его рукам.

– ЗИС-«два»! – в восхищении воскликнул он, оборачиваясь к своим товарищам. – Нынче и не встретишь в войсках… Раритет. А бьет хорошо. Любую броню – насквозь!

Командир орудийного расчета, артиллерист-лейтенант, согласно кивнул, как бы подтверждая слова Рукосуева.

– Это точно!.. Редкая вещь… – с готовностью подтвердил артиллерист. – У нас в дивизионе – всего таких две. Моя и у лейтенанта Мищенко…

В словах его прозвучала нескрываемая гордость за то, что именно ему и его подчиненным выпала честь воевать с такой особенной пушкой.

Работа закипела без раскачки, с ходу в полную силу. «Переменники», привычные к лопатам, дали в копании большую фору артиллерийским расчетам, хотя на вид красноармейцы-артиллеристы и выглядели более рослыми и физически мощными. Старший лейтенант Коптюк, принимая искреннюю похвалу и благодарность за труд своих подчиненных, внутреннее отметил, что его бойцы за три прошедших месяца действительно здорово изменились. Сплотились, что ли? Все-таки хоть и остались они без офицерских кубиков, а кто-то – и без погон, но в душе все равно оставались офицерами.

В этом и состояла главная сложность для него как для взводного: суметь изменить у них что-то в мозгах, превратить, а где-то – заставить превратиться разнородную массу бывших офицеров в единую боеспособную единицу – взвод бойцов переменного состава штрафного батальона. Не случайно на это упирали все время старшие начальники: и сам комбат, и парторг с замполитом батальона подполковником Чепурко, и адъютант старший.

Вот хоть тот же «переменник» Гвоздев… Старший лейтенант, следуя за ходом своих мыслей, натолкнулся взглядом на бойца, который, согнувшись в три погибели, быстрыми движениями выбрасывал на кромку будущего «кармана» полные штыки земли. Работал он трофейной лопаткой, добытой в бою, в рукопашной. А ведь поначалу было к этому бойцу немало вопросов. Был он какой-то потерянный, равнодушный, наводя апатию на своих сослуживцев.

Федор внезапно почему-то вдруг вспомнил о Стеше. Ее лицо, такое милое и прекрасное, зримо всплыло у него перед глазами. А ведь за минувшие две недели он ее совсем не видел. Федор вспомнил их со Степанидой разговор, и как этот неуклюжий Гвоздев им помешал, а потом она ушла вместе с ним на ротный КНП. И при чем тут этот, будь он неладен, Гвоздев?

А ведь башка у этого «переменника» на месте. Когда намечали на местности позиции будущих противотанковых препятствий, он немало дельного посоветовал, с точки зрения танкиста. Вот Дерюжный говорит, что он в танке горел. А в плен-то попал. В личном деле черным по белому записано. Ну и пусть что раненый. Старшина Леня Яковлев, получив осколочные ранения обеих ног на волжском берегу, подорвал себя гранатой вместе с окружившими его фашистами. А про без сознания – это еще не факт. И додумать можно. Тем более что голова работает.

– Гвоздев!.. Сильнее на черенок напирайте! – подойдя к нему, громко сказал Коптюк.

Точно выговор объявил. Демьян, предпочитая не вступать в лишние разговоры с начальством, только молча кивнул головой и едва поймал съехавшую с затылка пилотку. Взводному со стороны – оно виднее, с какой силой напирает он на черенок. И то слава богу, что лопатка у него есть, хоть и трофейная – не такая удобная, как наша, с этим согнутым клювом.

Через час прибыл артиллерийский обоз, и «переменникам» раздали более серьезный инструмент: большие саперные и штыковые лопаты, кирки и заступы. Работа пошла еще веселее, тем более что к этому времени вражеские минометы вовсе прекратили швырять свои мины в сторону противника.

Эта картина повторялась еще три дня. После подъема «переменники» несколько часов проводили в своих траншеях, в изматывающем душу ожидании. А во второй половине дня поступала отмена команды «к бою», и личный состав взвода старшего лейтенанта Коптюка, как и другие взводы, отправлялся на обустройство артиллерийских позиций.

За это время «переменники» успели сдружиться с артиллеристами. Предвзятости и натянутости первых часов уже и след простыл. Постепенно, за работой, процесс общения наладился. И вот уже пошли шутки-прибаутки, анекдоты, обмены махорочкой. Бойцы расспрашивали друг друга насчет земляков, в минуты отдыха и перекуров делились самым сокровенным: вытаскивали из нагрудных карманов гимнастерок фотокарточки своих жен и подруг, вспоминали мирное житье, читали письма из дома.

Старшему лейтенанту Коптюку, вместе с замкомвзвода Довганюком, было поручено помочь с установкой связи между артиллерийской батареей и КНП роты капитана Телятьева. Работами занимались связисты из артдивизиона, а со стороны штрафников – бойцы Овсянникова.

Помимо связи с батареей, к исходу третьего дня штрафники помогли артиллеристам завершить устройство «карманов» и укрытий для личного состава расчетов. Для расчета 57-миллиметрового орудия были построены землянки, а также ниши, куда «переменники» помогли артиллеристам снести ящики со снарядами.

Командир расчета, лейтенант с забавной фамилией Перешивко, заломив на затылок офицерскую фуражку, суетился возле ящиков со снарядами, словно скупой богач возле сундуков с накопленным золотом. Хотя богатства было негусто. В двух ящиках находилась картечь – снаряды для борьбы с пехотой противника, еще два – с фугасными снарядами.

Отдельно лейтенант приказал своим артиллеристам поставить по одному ящику с особо ценным грузом – бронебойными и подкалиберными снарядами. Именно на них возлагались основные надежды расчета орудия в борьбе с вражеским зверинцем «пантер» и «тигров».

– Эх, дали бы вместо фугасных болванок еще парочку подкалиберных… – вздыхая, сокрушался Перешивко, собственноручно передвигая ящики. – Под Харьковом мы держали оборону, так из пяти фугасных снарядов, выпущенных по целям, три не разорвалось. А теперь, как попрет на нас силища фашистская, так болванкой не отобьешься. То ли дело подкалиберный или кумулятивный… В артполку стрельбы проводили, по броне с показателями хваленого их «тигра». Так борта прошивает наша ЗИС-2 будь здоров. Только что в лоб тяжело идет. И «пантеру». А те, что старые модификации, так эти – вообще насквозь нанизывает. С одной стороны вошел, с другой – вышел. Сам видел, своими глазами. Танкисты фашистские, так те даже понять ничего не успевали. Едут, вдруг, бабах и – дальше едут, да только две дыры – спереди и сзади, да сквозняк сифонит…