Таня Гроттер и посох волхвов - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 62

Слава Древниру, контрабас оказался цел, но лежавшее сверху хвостовое перо жар-птица, подаренное ей Ванькой за то, что она кормила птица, пока Ванька был болен, исчезло. Таня догадалась, что Валялкин забрал свой подарок. Причем не просто забрал, а унес его тайком и без спросу, что было гораздо хуже.

Таня захлопнула футляр и решительно задвинула его под кровать. В тот миг ей показалось, что вместе с футляром она задвинула и Ваньку. Раз и навсегда…

* * *

Баб-Ягун завел пылесос, немедленно окутавшийся сизым дымом, в котором изредка мелькали серебристые блестки русалочьей чешуи. Убедившись, что двигатель работает ровно и без перебоев, Ягун вскочил на пылесос, взял наперевес трубу и стремительно стартовал. Хлопьями падал снег. Небо было белым и бесцветным.

Замерзшие ангарные джинны, нелепо выглядевшие в шапках-ушанках и тулупах, торопливо расчищали лопатами поле, хотя, по мнению многих, падать в сугробы было бы гораздо приятнее. Рита Шито-Крыто и Кузя Тузиков в ожидании матча успели слепить снежную бабу, и теперь она стояла посреди поля с морковным носом и одной из старых метел Гурия Пуппера в руке. На голове у снежной бабы было нахлобучено желтое мусорное ведро. Изредка ведро подпрыгивало, а вместе с ним весело подпрыгивала и снежная баба. Кажется, кто-то заговорил и оживил ее.

В том секторе, что обычно занимали привидения, среди остальных призраков Тибидохса сидели Недолеченная Дама и поручик Ржевский.

Ржевский, одетый в белоснежный мундир, слегка оттопыривающийся сзади из-за ножей, которые он назло супруге уже несколько недель отказывался вытаскивать, изредка вставлял в глаз монокль. Играя роль светского льва, он небрежно поглядывал по сторонам и оказывал знаки внимания привидению Вечной Домохозяйки, которая, по слухам, покончила с собой, узнав, что много лет подряд пользовалась не тем стиральным порошком, вследствие чего рубашки ее мужа выглядели недостаточно идеально. Вообразите, как был расстроен этот бедный призрак, узнав, что ее муж, прострадав месяца два, вступил в брак с какой-то студенткой, которая не умела даже жарить яичницу, зато отлично ездила на мотоцикле.

Соловей О. Разбойник с непроницаемым лицом расположился на тренерской скамье. Он казался непоколебимо спокойным, и лишь Ягге, Сарданапал и Тарарах, знавшие его не одно столетие, могли догадываться, что на самом деле происходит у него в душе.

Таня Гроттер сидела пятью рядами выше рядом с Шурасиком и Гуней Гломовым. Шурасик, как обычно, записывал что-то в блокнотик, лишь изредка для пополнения впечатлений посматривая по сторонам. Гуня Гломов сидел насупившись, размышляя, с кем бы подраться. К несчастью для Гуни, все болельщики полярных духов находились в другом секторе, к тому же были невидимы. Драться же с Таней или Шурасиком для Гломова было малоинтересно, и бедный Гуня ощутимо страдал.

Ванька Валялкин сидел отдельно и один. На Таню он даже не оглядывался. Можно было подумать, что Тани для него попросту не существует, и это было обиднее всего. Наверное, именно по этой причине она не могла по-настоящему забыть о Валялкине и выбросить его из головы.

«Предал! Проклятая Чума! Сбылось твое пророчество!» – думала Таня почти с ненавистью.

– Ой-ой-ой, мамочка моя бабуся! С вами неунывающий играющий комментатор Баб-Ягун, номер восьмой сборной Тибидохса! С минуты на минуту начнется матч с полярными духами! По некоторым признакам – и в частности, по тому, что стало гораздо холоднее, – я могу предположить, что полярные духи все же прибыли! Правда, как мне намекнули, материализуются они только во время представления команды. Такая вот конспирация! Ну а пока я представлю вам сборную Тибидохса. Насколько я понимаю, на трибунах полно магзетчиков, кроме того, в составе нашей команды произошли некоторые изменения…

Ягун окинул придирчивым взглядом первый ряд трибун, где, точно курочки-подружки на насесте, мирно ютились «Последние магвости», «Маг-ТВ» и радиостанция «Колдуй-баба». Грызиана Припятская уже была чем-то недовольна и учила своего оператора микрофонной стойкой.

На судейской трибуне сидели Графин Калиостров и персидский маг Тиштря. Хотя еще совсем недавно предполагалось, что главным судьей станет Сарданапал, в последний миг Калиостров и Тиштря все переиграли и, заручившись поддержкой спорткомитета Магщества Продрыглых Магций, взяли судейство на себя.

Слабым утешением для тибидохцев могло служить лишь то, что Калиостров в очередной раз не поладил с Грааль Гардарикой, вследствие чего ему пришлось провести некоторое время в незамерзающем болоте в обществе кикимор. Очаровательный Графин так понравился кикиморам, что они защетокали его едва ли не до смерти и исслюнявили всего болотной тиной. В конце концов Калиостров был все же выловлен и занял почетное место главного судьи. До сих пор от него неприятно пахло болотными газами, а на спине, незамеченная, красовалась безграмотная надпись высохшей грязью: «Абажаю симпампунчика!»

Персидский маг Тиштря шнырял глазками по сторонам, размышляя, кто мог устроить ему и Калиострову такую бяку. Сам Тиштря, хотя и не попал в болото, по странному стечению обстоятельств после произнесения Грааля оказался в одном из тибидохских подвалов, где Безглазый Ужас стенал и гремел кандалами, вспоминая дела давно минувших лет, преданья старины глубокой. В общем, пока Тиштря не выбрался из подвала, ему тоже пришлось пережить пару запоминающихся минут.

Единственным, на кого Тиштря старался не смотреть, был питекантроп Тарарах, который что-то очень мрачно сжимал и разжимал свои огромные ручищи. Силач вызывал у Тиштри смутные опасения определенного свойства.

– Любезный, не могли бы вы поставить возле нас двух циклопов? – вежливо улыбаясь, обратился он к Поклеп Поклепычу.

– Это вы из-за Тарараха? – поинтересовался завуч.

– Э-э… Не то чтобы… В какой-то мере! – ускользнул от прямого ответа Тиштря.

– Тогда я лучше поставлю троих! Если из-за Тарараха, двух может не хватить! – понимающе сказал Поклеп.

Он отошел и вскоре вернулся с тремя циклопами, которые встали между судейской трибуной и Тарарахом. Тиштря испытующе покосился на циклопов, и ему не понравилось, как они поигрывают дубинками.

– А чего они такие… и-и… неприветливые? – с беспокойством спросил он у завуча.

– Циклопы тоже болеют за сборную Тибидохса, – пожав плечами, заметил Поклеп и вернулся на преподавательскую трибуну, где в подогреваемой заклинаниями бочке плескалась Милюля.