Герои и предатели - читать онлайн книгу. Автор: Павел Яковенко cтр.№ 73

В жизни у Олега — живой все-таки человек — появилась постоянная подруга. Ничего похожего на любовь Мищенко к ней не испытывал, но она ему нравилась, а никого другого на горизонте все равно не наблюдалось.

Девочка была из местных русских. А потому из дома без сопровождения не выходила. Если им нужно было встретиться, то Мищенко шел к ней домой, и забирал с согласия родителей. Те, впрочем, никогда не возражали. Наверное, как думалось Олегу, они надеялись, что он женится, и заберет ее отсюда. Никогда, правда, вслух ничего подобного ни отец, ни мать не говорили, а Мищенко пока никаких намеков на это и не давал. Так, ничего особенного — прогулки, кафе, рестораны. Ну, поцелуи. Тащить ее в постель, Олег, честно говоря, еще побаивался. Он чувствовал, что тогда вопрос о женитьбе встанет очень серьезно. Тут нравы другие, и списать это дело на кого-то другого в случае чего, просто так не получится. И уехать из города в случае неблагоприятного развития событий никакой возможности не будет.

А Олег, чего греха таить, все надеялся, что ему повезет, и его, наконец, куда-нибудь переведут. Все-таки, уже май 98-го года, и он, пожалуй, в этом городе явно задержался. Пусть теперь другие тут мучаются. А его надо бы куда-нибудь в более спокойное место.

Вот и Мартышка уже прямо начал намекать, что у него наклевывается что-то в Волгограде. Олег упал был ему на хвост, если бы можно было. Но хитрый Мартышка намекать-то намекал, но вот дальше намеков дело у него не шло. И это Олега очень злило.

Сегодняшний вечер был вообще неприятным.

Сначала выяснилось, что его хитрый взводный-симулянт в очередной раз удачно сымитировал некое заболевание, и теперь в караул ставить некого — хоть сам иди. Что, видимо, и придется сделать.

На память себе Олег сделал зарубочку, что нужно этого взводного, когда он выйдет-таки на службу, зажать один на один в каптерке, и набить морду. Что-то тот стал слишком много себе позволять.

Потом выяснилось, что прохудился ботинок. Обувь стали делать совсем некачественную. «Теперь придется менять подошву», — подумал Олег. Пока же Мищенко приходилось щеголять в старых берцах, которые он не любил — они натирали ему ноги.

Ну и, наконец, из-за незапланированного наряда пришлось отложить вечернюю встречу с подругой.

До развода и караула еще оставалось много времени, а тащиться в часть не было никакого желания. Олег отправился в небольшое, не так давно открывшееся корейское кафе, совсем недалеко от его места жительства.

На улице было, можно сказать, даже и жарковато, но в кафешке — значительно прохладнее. Олег уселся около окна, посмотрел меню, сделал подошедшей официантке заказ, и принялся ждать. Обычно здесь с заказами не задерживали, поэтому на долгое ожидание Мищенко не настраивался.

В противоположном углу сидели два парня и две девчонки из местных, у них на столе стояло пиво, над чем-то они громко смеялись, но понять, что там смешного, было совершенно невозможно, потому как они говорили на одном из местных наречий. Сначала невозможность понять то, о чем говорят люди буквально рядом с ним, особенно в первый год службы, сильно раздражала Олега. Потом он, конечно, привык. Хотя все равно — саднило.

Заказ что-то запаздывал, и Олег, дожидаючись, даже слегка приснул. Краем глаза он, правда, заметил, что в кафе к корейцам зашел кто-то еще. Кто-то из вошедших даже показался ему смутно знакомым.

Что-то такое неприятное. Причем это было давно. Но было именно здесь.

Три мужика — один бритый, двое бородатых, направлялись, тем временем, в его сторону. «Вот, еще не хватало», — брезгливо подумал Мищенко. — «Сейчас за соседний столик усядутся, все настроение испортят. Будут тут рядом гоготать на своем тарабарском».

Но они не остановились, и вообще, видимо, не собирались никуда садиться. Они прямо направились к старшему лейтенанту, двое на ходу вытащили пистолеты, направили их на Олега, а тот самый — смутно знакомый, с сильным акцентом приказал:

— Вставай, поехали.

И тут Мищенко его вспомнил! Это был тот самый кадр, с которым ему пришлось драться в «Доме с привидениями» в самом начале его службы в Махач-Юрте.

Олег был и так крайне ошарашен, а это воспоминание вообще его добило. Он как-то сразу понял, что это не ошибка, не шутка, а дело крайне серьезное.

— Ты сам встанешь, или тебе помочь? — прошипел абрек.

Молодежь в углу обернулась на шум, но один из бородатых повел туда пистолетом, и там сразу установилась мертвая тишина.

Олег пребывал в прострации. Этого просто не могло быть! Среди белого дня, прямо на глазах у людей, в светлом чистом кафе… И его вот так просто заберут и уведут? Впрочем, Мищенко успел подумать, что зря он надеется на других людей. Никто и слова не скажет, может быть, вообще промолчат о том, что здесь произошло, и никто ничего не узнает. Зачем им ввязываться в это смертельно опасное дело? И еще — да с чего он взял, что все те, кто сидит сейчас в кафе, или работает за стойкой — на его стороне? Вполне возможно, что они как раз на стороне этих — как сочувствующие.

Еще, параллельно этим соображениям, в черепной коробке метались какие-то мысли о спасении. Как-то куда-то отпрыгнуть — в окно, например; напасть на них самому — ухватить одного и закрыться им… Но кроме сумбура, ничего действительно стоящего в голову не приходило. А поверх всей этой мешанины мыслей как заголовок никуда не исчезала и заслоняла все одна — самая главная.

«Если я сейчас не выполню их требование, они меня пристрелят прямо тут»!

Что им, бородатым? Для них человеческая жизнь вообще ничего не стоит.

Мищенко медленно поднялся. Ему приказали пройти вперед. Он сделал несколько шагов, один из бородатых оказался у него за спиной, и тут в голове у Олега раздался взрыв, и он мгновенно вырубился…

Очнулся старший лейтенант не скоро — было страшно неудобно: тесно, душно, чем-то воняло, страшно болела голова. Мищенко разлепил глаза, но ничего не увидел. Они были плотно завязаны какой-то вонючей тряпкой. Впрочем, особо напрягаться, и соображать, где он оказался, Мищенко не пришлось — и ежу было понятно, что это багажник.

Во рту старшего лейтенанта торчал кляп. Вставили его качественно, так что как ни старался Олег выплюнуть затычку — у него ничего не получалось. Ноги и руки были связаны так, что уже и не чувствовались. На мгновение мелькнула даже страшная мысль — что у него их уже и нет. Однако Мищенко решил, что вряд ли они стали бы транспортировать куда-то обрубок вместо человека. Да и кровью он мог истечь по дороге.

Где-то снаружи заговорили. Говорили не по-русски. О чем? Зачем? Кто с кем? Этого понять было невозможно.

Может, это пост ментовской? И есть смысл издать какой-нибудь громкий звук? Хоть как-то и чем-то! И есть шанс…

А если наоборот? Если уже приехали на место? Услышат, достанут. И тогда точно искалечат. Или убьют. Хотя убьют вряд ли. Зачем везли? Чтобы убить?

Здесь, в этом багажнике, на краю гибели, Олег по-настоящему понял, как он хочет жить! Что все остальное — деньги, чувства какие-то, карьера и прочее, прочее, прочее — все чушь. Главное — жизнь! Нужно сделать все, чтобы выжить. Будет он — Олег — жив, всего добьется и достигнет. А нет… И ничего не будет…