Леди GUN - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Вера cтр.№ 15

Был способ не превратить окоп в воронку – не высовываться вовсе. Но это равнозначно добровольному отречению от престола. А вступать в конфликт третьей силой влекло за собой одно из двух – либо ссориться с Киевом, либо препираться с Москвой. И то, и другое Цезарь посчитал величайшей глупостью, на которую мог отважиться только дождавшийся роковой минуты член клуба самоубийц. Цезарь хотел пожить. И поэтому пошел другим путем. Меж двух огней он выбрал стратегию ласкового теленка.

* * *

Сейчас, когда в воздухе запахло порохом, Цезарь с особой болезненностью осознавал утрату своего былого могущества, непререкаемого и неоспоримого. Сынки, которые работали раньше на него, оперились, сколотили собственные бригады и заботились теперь лишь о том, как бы не переборщить с почитанием своего бывшего папы.

Цезарь поднял их всех. Все они начинали под его крылом. Но Цезарь никогда не был сторонником диктата. И вот к чему привела его лояльность. Он должен был предвидеть людскую неблагодарность. Молодые завели свои дела. Цезарь воспринял это как должное, как понятное человеческое стремление к обретению самостоятельности и не ставил им палки в колеса. До тех пор, пока не стало очевидным, что сосунки стали забываться.

Молодые выпендривались друг перед другом, состязаясь в своей независимости от папы, они верили в себя и уже сомневались в силе папы, их глаза затуманил собственный гонор, азарт помутил их разум.

Нельзя сказать, что не было проку в их нахрапе. Весь средний бизнес просил «крыши» у молодых. Дельцы считали, что у Цезаря и так дел по горло, да и далеко было до его бунгало. Далеко и страшновато. Об этой вилле на скалистом уступе ходили легенды, на ее фронтоне было выцарапано: «Здесь ломают позвоночники». А эти стриженые бандюги, демонстративно свирепые, все же выглядели по-свойски, воспринимали шутки и не гнушались низов, каная под друзей, а не под покровителей. Они всегда крутились под боком, поближе к массам. И они представляли собой силу, вполне автономную, так как не боялись критиковать самого дядюшку Цезаря. Кто же откажется от «дружбы» с шайкой мордоворотов?

Цезарь из всего мог извлечь выгоду. Его устраивало, что Арсена рубанули киевские гастролеры. Если бы это не сделали киевляне, он бы сам что-нибудь придумал. Арсен посягнул на его власть в городе. А так все складывалось как нельзя лучше. Все достаточно быстро переигралось.

Будучи мобильным в поступках и их морали, Цезарь повел себя неожиданно даже для своего окружения. Он не стал утихомиривать жаждущих мести громил Арсена, смекнув, что Бейсик, возможно, подумает: именно он, Цезарь, не дает киевлянам жизни в Крыму. В то же время Родионова в Киеве будет наверняка знать, что Цезарь тут ни при чем.

Пусть Родионова доконает группировку Арсена. Единственное, что он может сделать для этих ублюдков, так это выразить им свое «искреннее соболезнование по поводу безвременной кончины его друга и партнера», хотя… Быть может, они сгодятся в качестве «солдатов» и для его «гвардии»? Ну уж нет, у него своих ртов хватает. Но неблагодарная работенка для этих бездельников всегда найдется…

Дядюшка Цезарь теперь не претендовал на роль папы. На правах старшего и наиболее опытного он был папой.

«Тарас Шевченко» пришвартовался в морском порту Ялты. Ялтинские участники организованной Цезарем встречи прибыли первыми. Приглашены были только двое самых богатых ялтинских дельцов – Иван Мохов и Савелий Петренко, Мох и Педро, которые держали в своих руках почти все туристические фирмы, в том числе и крупнейшую в Крыму – «Ялта-тур». В последние годы эти двое целиком погрязли в ворохе бумаг, въездных виз, загранпаспортов, таможенных деклараций, сознательно оградив себя от своего прошлого занятия – торговли живым товаром в крупнейших вилайетах Турции.

Из Керчи приехал Аркадий Матвеев по кличке Матвей. В отличие от элегантно одетых и сверкающих матовым загаром ялтинцев, Матвеев был мужиковат. В лице Матвеева дядюшка Цезарь имел надежного союзника, который полностью разделял показную точку зрения Цезаря о недопустимости влезать в крымские дела людям со стороны. Больше всего Матвеев боялся, что может объявиться кто-то проворнее и похитрее его, кто наложит лапу на контрабандный ввоз бензина из Новороссийска.

Следующим подкатил «Вольво-940» цвета «дипломат» Станислава Вольского, малость согнутого, со впалыми щеками, седыми висками и тонкими черными усиками. Это был весьма образованный человек, в свое время окончивший юрфак Московского госуниверситета.

Заслугой Вольского было финансирование разведки нефтяных месторождений в Крыму. Он заключил контракт с американцами на бурение первых скважин. Крымская нефть по своему составу превосходила каспийскую. Но ее было мало, на всех не хватит. Так что Вольский очень опасался, что на полуострове могут появиться нежелательные конкуренты. Вольский был ярым сторонником независимости Крыма. Наверное, еще и потому, что с такой же опаской он смотрел и в сторону России. Нефтяной промысел в Крыму был его детищем, и отдать свое дитя в чужие руки… Нет. Вольский не сделал бы этого, даже если бы ему пообещали золотые горы. Он знал цену подобным обещаниям. Цезарь уважал Вольского, и не только за его образованность, но и за его позицию, а еще потому что уважал слово «нефть».

В качестве свадебного генерала Цезарь задействовал адмирала. Правда, в отставке. Вице-адмирал Рыбкин стал состоятельным человеком еще в допутчевый период. Будучи заместителем командующего Черноморским флотом по тылу, Рыбкин изящно прокрутил миллионную сделку с полудюжиной списанных кораблей, отбуксированных в Индию. Ржавые посудины были проданы индийским «друзьям» как металлолом. Но на флотские счета капнула лишь крохотная дождинка обильного ливня, которым была скреплена сделка. Финансовый дождь и в этот, и в последующие разы орошал другие счета и способствовал процветанию созданной под благовидным предлогом социальной защиты воинов, уволенных в запас, фирмы «Мор-Инвест». Перед Рыбкиным же уже не стояло проблем, чем заняться на гражданке. Цезарь в зародыше разглядел неиспользованный потенциал высокопоставленных расхитителей флотского имущества.

Если бы художник блуждал в поисках образа, олицетворяющего неподдельное счастье, то стоило бы ему взглянуть на сияющее лицо гостя Цезаря из Феодосии, человека в годах, Тараса Ступака, творец, не раздумывая, взметнул бы кисть и запечатлел на полотне портрет счастья с натуры. Ступака переполнял наплыв чувств. Он предвкушал, как отразится на его авторитете в Феодосии тот факт, что именно его, а не кого-то другого, удостоили такой чести – пригласили на столь значимое мероприятие. Подумать только, он здесь вместе с самими братьями Каблуками, его пригласил сам Цезарь! Можно было не сомневаться, что с доброй половиной своих знакомых в Феодосии Ступак после возвращения с этой сходки перестанет здороваться.

Ступака привел на сходку к Цезарю не туго набитый карман, не вес в уголовном мире, его бригада насчитывала лишь девять человек, которым не выдалась возможность проявить себя в серьезном деле. На счету Ступака не значилось ни одной кровавой разборки. Но он был здесь. И привело его сюда… верноподданничество. Он обхаживал Цезаря, когда тот гостил в Феодосии, как угодливый лакей, шустро и с улыбкой, не разгибая спины. Ступаку доставляло искреннее удовольствие встречать и провожать Цезаря. Ступак гордился, что именно он, а не его ненавистный конкурент молодой Кеша Огурцов, с которым Ступак разделил не в свою пользу город, сопровождает папу. Пусть теперь этот щенок где-нибудь обмолвится дурным словом, попробует назвать его прихвостнем.