Расстрельное время - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Болгарин cтр.№ 108

— Да, конечно. Это связной Нестора Махно.

— Я уже собрался отозвать вас из Феодосии. Повстанцы находятся сейчас в Евпатории. И они, и даже Нестор Махно просят вас приехать туда, к ним.

— Махно там?

— Он — в Гуляйполе. Но прислал тебе записку, — и Менжинский передал Кольцову четвертушку бумаги, на которой старательно, крупными буквами, было выведено:

«Павло Андреевич, дорогой мой комиссар! Посылаю до тебя моего ординарца известного тебе Петра Колодуба. Он расскажет тебе все в подробностях, чего я писать не хочу. Похоже, пироги мы пекли вместе, а есть их будут только одни твои дружки-приятели. От и душит меня обида-гадюка, шо идет все совсем не так, як мы в Старобельске друг дружке клялись. Где ж тогда тая справедливость, про якую вы, большевики, на своих знаменах пишете? Разберись. С тем остаюсь, Нестор Махно. Гуляйполе».

Письмо было тревожное. Нестор не очень любил писать, и уж коль он прибегнул к эпистолярному жанру, происходящее в Евпатории серьезно его взволновало.

— Вы не знаете, что там случилось? — спросил Кольцов.

— Бузотерят. По приказу Троцкого все, находящиеся в Крыму войска, объединяются в составе Четвертой армии. Махновцы отказываются подчиняться приказу. Говорят, что у них есть своя армия и подчиняться они будут только своим командирам.

— Ну и что же дальше?

— Дело конечно же не в переподчинении, — задумчиво сказал Менжинский. — Дело в Крыме. Но и в неподчинении приказу тоже.

— Но есть ведь Старобельское соглашение. Обещали…

— Нет. На словах, верно, обещали. Но в соглашении о Крыме ни слова.

— И как теперь быть? — въедливо допытывался Кольцов. Он и раньше понимал, что рано или поздно наступит час, когда надо будет сказать правду. И получается так, что сказать эти слова должен будет он.

— Это тот случай, который не нам дано решать.

— Но ведь вы просите меня поехать к повстанцам. Значит, я должен им что-то сказать?

— Можете не ездить. Я вас не посылаю. Вас просит Нестор Махно. Я же, честно говоря, хотел отправить вас туда, чтобы вы не влезали в эти дрязги с Землячкой. Я так понял, она намерена выпить много вашей крови. Уверен, что отобьемся. Но нервов нам это будет стоить.

— Ну, положим, я ее не очень боюсь, — сказал Кольцов, и долго сидел так, в задумчивости.

Менжинский не нарушал тишину, он перекладывал на столе какие-то свои бумаги, понимая, что Кольцов решает для себя, как поступить.

— Я поеду! — решительно сказал Кольцов. — Встречи с Землячкой я нисколько не боюсь. И поеду я к повстанцам вовсе не из-за того, что не желаю с нею встречаться. Я там, под Сивашом, съел с ними пуд соли. И они в моей жизни стали что-то значить. Я поеду, чтобы поддержать их. И слезная просьба Нестора Махно тоже — не пустяк. Не могу от нее отмахнуться.

— Я уже сказал вам, это не приказ. Решение принимать вам.

— Еду.

* * *

В небольшим особняке, покинутом каким-то важным чиновником, разместились сотрудники Особого отдела пока еще не расформированного фронта. Там и отыскал Кольцов Колодуба.

Увидев Кольцова, Колодуб как ребенок обрадовался. Они обнялись.

— А я уж хотел не солоно хлебавши вертаться. Третьи сутки тут бока отдавливаю. А душа болит. Хлопцы там, в Евпатории, живуть, як трава. Нихто не презжае, ниякых приказов не спускають. Вроде, як нас и нема.

— Как там Нестор Иванович? — поинтересовался Кольцов.

— Стрыбае, сменив костыли на палку. Тоже не понимае, почему про нас забыли, — обстоятельно объяснял Колодуб. — Когда в Евпаторию посылал, сказал: «Чуе мое сердце, шо-то недоброе большевики против нас затевають». И попросыв: «В случай чого, пошукай там нашего комиссара. Из всех большевиков я только одному ему доверяю». Вас имел в виду. «Он — при штабах, може, знает, шо там на уме у большевиков насчет нас», — и он вопросительно посмотрел на Кольцова.

— Ничего не знаю, — сказал Кольцов. Он догадывался, но точно ничего не знал. А врать не хотел. — И в штабах… Я так думаю, у них не вы на уме. Война кончилась, новую жизнь налаживать надо. А дело это не быстрое. Нигде, ни в какой книжке не написано, как ее, эту новую справедливую жизнь наладить.

— Во! — поднял палец Колодуб. — А батько Нестор Иванович знает. С ним бы посоветовались. Он другой раз як затеет рассказывать про будущу жизню, часами б слухав. Жизня буде, як песня.

Менжинский, конечно, знал, но ничего не сказал Кольцову о том, что командующий южным фронтом Фрунзе, в соответствии с указаниями Троцкого, в эти дни издал следующий приказ:

«В связи с ликвидацией Врангеля надо в кратчайший срок очистить территорию Украины от бандитских шаек. Предлагаю совместно с войсками внутренней службы (командующий Р. П. Эйдеман) поставить данный вопрос в порядок дня и выработать соответствующий план».

В нем ничего не говорилось о Повстанческой армии, но, похоже, этот приказ касался и ее. А, возможно, ее в первую очередь.

Если бы знал Кольцов об этом приказе, поехал ли бы он в Симферополь? И что сказал бы он повстанцам? Кто знает… На этот вопрос Кольцов не мог ответить даже самому себе.

* * *

Из Симферополя в Евпаторию в мирное время ходили пассажирские омнибусы, но их еще деникинцы мобилизовали на нужды фронта, и где-то там, на фронте, они и закончили свою жизнь. И сейчас добираться в Евпаторию пришлось на попутках: кто десять верст подвезет, кто — две версты. А от Сак до Евпатории и вовсе шли пешком по узкой пересыпи, отделяющей Сасык-Сивашское озеро от моря.

Зимняя Евпатория произвела на Кольцова тягостное впечатление. С оплетенных виноградной лозой домов слетела листва, и их стены даже в центре города, даже на Лазаревской улице выглядели неопрятно. Они были будто густо опутаны толстыми канатами. Лишь древняя мечеть Джума-Джами, построенная в незапамятные времена ханом Давлет-Гиреем, была едва ли не единственным украшением Лазаревской улицы.

Небольшие отряды махновцев несли гарнизонную службу в городе и его окрестностях. Квартировали на окраинах. Но с утра и до вечера большинство махновцев собирались у крепостной стены на Базарной площади и обсуждали различные слухи и предположения. Горячились, спорили. Потом эти споры перетекали в здание гимназии, где разместился штаб Повстанческой армии. Там, в большом актовом зале, продолжались споры до хрипоты. А началось все дня за три до приезда Кольцова в Евпаторию.

Три дня назад из Мелитополя, со штаба фронта, в Евпаторию прискакал нарочный. Он привез приказ: явиться всему командному составу Повстанческой армии для решения назревших неотложных задач.

— Шо за неотложные задачи? — стали размышлять махновцы.

— Може, в Абиссинию пошлють. Слухи пройшлы, будто большевики там собираются устанавливать советску власть.

— Яка Абиссиния! Зима на весну повертает. До дому пора…