Багровые ковыли - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Болгарин, Виктор Смирнов cтр.№ 45

Умылись у колодца с затхлой водой. «Юнкер Нечволодов» шаталась от усталости: почти четыре часа просидела словно на железном, вибрирующем грохоте. Ощущала, как потревоженный ребенок сучит ножками в глубине живота. «Не выкинуть бы». И все же нашла в себе силы перевязать урядника и заняться Слащевым.

Яков Александрович был совсем плох. Пришлось уложить его на траву, задрать гимнастерку, сменить тампоны на сочащейся возле пупка фистуле. «Хороши мы оба, – подумала Нина Нечволодова. – Битый битого везет…»

Еще недавно была она дворяночкой-гимназисткой из добропорядочной военной семьи. А сейчас – фронтовая баба. Плечо еще чувствовало отдачу. Три обоймы расстреляла она по красным, когда уходили от погони.

Увидела оторванную пуговицу на вороте у Якова Александровича. Генерал во время стычки с красным разъездом помогал пулеметчику-льюисисту.

– Ваше превосходительство, – так обращалась она к мужу на людях, – надобно пришить.

– Пустое, – прошептал Слащев, сидя на траве. – А вот мочи нет что-то.

Она поняла. Ему нужно быть на докладе у главнокомандующего подтянутым, свежим и воодушевленным. На ранения и дизентерию генералы не ссылаются. Сам Слащев офицерам, жалующимся на болезни и раны, ставил в пример осетина-рубаку Бабиева, начальника Кубанской дивизии. Девятнадцать ранений, без руки, одна нога короче другой на вершок. А скачет в первых рядах своих кавалеристов.

В них, последних воинах Российской империи, было по девять жизней, как у кошек.

Она закатала рукав генеральской рубахи и вколола два кубика морфина в предплечье, чуть ниже старого осколочного шрама. Пока пришивала к мундиру пуговицу – правда, не форменную, а какую нашла, – Слащев ожил. Заблестели глаза, в нем появилась решимость. Нина отвернулась, чтобы скрыть слезы. Она боялась этого наркотического опьянения, чуяла в нем беду. Несколько месяцев она удерживала своего генерал от этого пристрастия, даже научилась заговаривать боль по ночам, вспомнив годы детства и бормотание старой няни у постелей маленьких Нечволодовых.

«Как на море-окияне зеленой остров стоит, а на том острове высокой дуб растет, а на том дубу узорной сундук висит, а у том сундуку болесть-хвороба прячется. Ты изыдь, болесть, из того сундуку…»

Когда через десять минут они подъехали к станции, где пути были забиты воинскими эшелонами и бронепоездами, Яков Александрович, казалось, полностью пришел в себя. Приготовился к встрече, стал собран, резок в словах, скор в движениях. Нина знала этот обманчивый эффект морфина. «Как бы не сорвался, как бы не сказал лишнего, не испортил дело, из-за которого пришлось пережить столько мук… Морфин возвращает силы, но лишает возможности действовать взвешенно и продуманно».

Солнце уже поднялось высоко и напоминало о быстро текущем времени.

Слащева хорошо знали, поэтому в салон-вагон Врангеля он прошел беспрепятственно. Доложившись, как положено, сказал:

– Я прибыл, чтобы обсудить с вами с глазу на глаз идею срочной операции.

Шатилов хотел было покинуть салон, но главнокомандующий жестом остановил его.

– У меня нет секретов от начальника моего штаба.

Врангель не хотел лишаться единственного свидетеля разговора. Слащев был явно взволнован, даже взбудоражен. Глаза лихорадочно блестели. Присутствие Шатилова должно было сдержать пыл столь неожиданного гостя.

Главнокомандующий с неудовольствием оглядел Якова Александровича, пока тот, нахмурясь, готовился изложить причину своего столь срочного появления. Опять без погон – демонстрация. Одет неряшливо, одна из верхних пуговиц не форменная. Нелепые красные шаровары. Атаман, а не генерал. Батька. Недаром он с явным уважением относился к этому анархисту Махно, тоже любителю всяческих спектаклей и экзотических нарядов. Впрочем, Слащев был единственный из всех белых генералов, кто бил Махно во всех сражениях, это следует признать. Он один умел обмануть хитроумного крестьянского вождя.

– Разрешите подойти к карте, ваше высокопревосходительство, – сказал Слащев, поводя глазами, как необъезженная лошадь, на которую набрасывают седло.

«Он под наркотиком, что ли?» – подумал Врангель, который, разумеется, слышал о пристрастии своего командующего вторым корпусом, но отмахивался от слухов. Чего-чего, а слухов в армии всегда было достаточно. Петр Николаевич решил взять себя в руки и подавить всякие неприязненные чувства. В конце концов, Слащев был автором самых замысловатых, самых рискованных, но всегда удачных операций, любимцем армии. Это ему, а не Врангелю кричали «ура!», когда они появлялись рядом. Ну и что ж! Тем более следует оставаться беспристрастным.

Слащев коротко доложил о реальном положении дел на его участке, о соотношении сил и замысле красных.

– Если вы собираетесь излагать идею вашей операции, то я читал ваш план, – сказал Врангель. – Впрочем, продолжайте.

Слащев покосился на Шатилова. Этот генерал, англизированный, подтянутый, в ладно подогнанной форме типичного штабиста, раздражал его. Опыта настоящего строевого командования в боевой обстановке у Шатилова было мало. Это был неблагодарный слушатель, без запала, без азарта. Он с постным лицом слушал доклад.

С помощью движущихся над картой ладоней Слащев пояснил движение частей и действий противника. Эйдеман в короткий срок соберет достаточно сил и начнет переправу из Берислава на левый берег Днепра. Скорее всего, в нескольких местах. Одновременно его многочисленная тяжелая артиллерия накроет войска Слащева, которые тот должен будет подтянуть к Днепру для отражения атаки. У Второго корпуса нет никаких шансов сдержать противника. Поэтому его потери будут огромны…

А что, если, сдерживая Эйдемана передвижными заставами, отдать ему Каховку, Терны, Британы и еще ряд населенных пунктов? Тогда он, Слащев, не станет подставлять свои достаточно слабые силы под удар, но, когда противник разольется по Левобережью, начнет бить его по частям, действуя маневром и огнем. Он заставит Эйдемана бросить на левый берег все, что у него есть, за исключением неподъемной тяжелой артиллерии.

И вот тогда наступает час главнокомандующего генерала Врангеля. Он переправляет на правый берег Днепра, севернее Каховки, конный корпус Барбовича, а с юга, прорвавшись боевыми кораблями в Днепровский лиман, высадит в тыл красных десант. Совместными усилиями войска Барбовича и десантники нападут с тыла на Берислав, охватят его и без особого труда займут со всеми его батареями. Тут же, без сомнения, поднимутся против красных «махновские» плавни – а это несколько тысяч весьма умелых бойцов.

Таким образом, белые войска охватят треугольник Херсон – Берислав – Апостолово, населенный ненавидящими большевиков мужичками. Создадут здесь прочную базу. Войска Правобережной группы красных, оказавшиеся на левом берегу без поддержки с тыла, будут довольно легко уничтожены. За это генерал Слащев ручается.

Все данные разведки подтверждают реальность плана. В результате будет завоевана еще одна обширная область Украины, обладающая большими людскими ресурсами. И удар, нацеленный на крымские перешейки, будет отведен раз и навсегда.