Белый цвет боли - читать онлайн книгу. Автор: Эва Хансен cтр.№ 27

Мне очень хочется запустить в Бритт чем‑нибудь, но я понимаю, насколько нелепо это будет выглядеть. Ларс смеется:

— Дед в детстве заставлял на руках ходить, вот так с места вскакивать и еще много что. Но не этот дед стокгольмский, а швейцарский. Такие умения сохраняются на всю жизнь, как способность ездить на велосипеде или плавать. Ты куда? — это уже мне.

Слушать их чириканье по поводу шибари и тому подобного я не намерена. Пусть развлекаются.

Пожимаю плечами:

— Заниматься, мне завтра сдавать работу по Андерсену. А вы тут, — я делаю непонятный, но как мне кажется, изящный жест рукой, — развлекайтесь, детки.

Мол, вам учиться не нужно, я за вас всех отучусь…

Несколько мгновений Ларс внимательно смотрит на меня. Чтобы не выдать своего поганого настроения, я поспешно ретируюсь в свою комнату, демонстративно прихватив ноутбук.

В комнате открываю его снова и пытаюсь если не писать, то хотя бы что‑то прочитать. Усердно читаю страницу за страницей, но немного погодя понимаю две вещи: во‑первых, что ничего не запомнила из прочитанного, во‑вторых, что голосов за дверью не слышно, Ларс и Бритт то ли разбежались, то ли ушли в ее комнату. Этого еще не хватало! Получить в качестве соперницы собственную близкую подругу?!

Если это произойдет, я вообще уеду из Стокгольма. Куда? А вон к отцу в заснеженную Россию, зароюсь в сугроб, потеснив медведя, и буду сосать лапу всем назло.

Не знаю как на кого, а на меня дурное настроение действует весьма положительно в плане повышения работоспособности. Это давно известно: если требуется за два часа сделать двухдневную работу, меня нужно хорошенько разозлить. Мрачное настроение тоже подойдет.

И ревность оказалась кстати. Мои руки порхали над клавиатурой просто сами по себе, я даже не задумывалась, что именно пишу, дав волю подсознанию и решив, что проверю потом.

Мозг вспомнил, что он состоит из двух полушарий, которые принялись работать независимо друг от дружки. Одно диктовало текст моим пальцам, а второе… второе всячески нагнетало эмоции.

Я дура? Да, безусловно! Где еще найдется такая, которая подставит свой зад под флоггер в надежде этим удержать красавца‑миллионера?

Ничего я не надеялась! И на то, что он миллионер мне абсолютно наплевать (это святая правда). И пороть себя позволила вовсе не потому, что хотела как‑то зацепить Ларса. Если честно, то, во‑первых, он открыл мне самой во мне такие заоблачные эмоции и желания, о которых я не подозревала, во‑вторых, надо признаться честно, что влюбилась и действительно надеялась, но на то, что — взаимно.

Ревность мерзкое чувство, об этом я готова кричать всем. Почему те, кто заставляет ревновать, не понимают всех боли и мрака ревности? Выстукивая фразы о Русалочке, я пытаюсь урезонить сама себя. Что за собственнические чувства? Разве Ларс когда‑то клялся мне, что будет верен до гроба, как и я ему тоже? Что за замашки барышни позапрошлого века? Я современная женщина, надо спокойно относиться к его изменам, он имеет право увлекаться другими.

От этих рассуждений становится совсем тошно. Он имеет право, как и я. Но только я не могу не то что увлечься кем‑то, но и заметить кого‑то, кроме Ларса Юханссона. Я безнадежно, навсегда больна этими глазами цвета стали и пляшущими в них искрами лукавства.

Так почему же мне так плохо, ведь Ларс рядом, он окружил меня заботой, как было на острове, это уже не та забота, не диктат, потому что после перенесенного кошмара я сама уже не та. Чего же мне не хватает?

Этот вопрос только вчера мне задавала Бритт.

Я не знаю на него ответ. Что‑то не так, в наших отношениях что‑то сломалось, и это что‑то не поддается определению.

Кажется, размышляя, я написала работу, которую не могла осилить несколько дней, вернее, не могла за нее приняться. Во всем есть польза, даже в тоске и боли, по крайней мере, еще пара недель таких страданий и я сдам все долги, которые накопила из‑за невольного отсутствия на занятиях.

Работу об Андерсене мы начали писать с Лукасом в тот день, когда я сунулась к Хильде, а та привела меня в банду.

Полушария снова разъединились, теперь одно проверяло работу и даже умудрялось самостоятельно замечать ошибки или корявые выражения, а второе принялось размышлять о Хильде. Странная девушка, на первый взгляд инфантильная, «свой парень», с другой — в ней чувствуется какой‑то стержень, который заставляет подчиняться. Впервые я не поверила в инфантильность Хильды, когда она развернула свою ярко‑красную «Феррари» почти на одном колесе. Так мягкотелые ленивицы не ездят, так ездят те, кто способен согнуть подковой любого.

Удивительно, но я даже не держала зла на Хильду, хотя имела полное право, ведь это она привела меня в подвал к Маргит, откуда я выбралась только через несколько дней избитой и повидавшей столько, что забыть уже не смогу. Но я понимаю, что сама напросилась, не Хильда же уговаривала меня встретиться с Маргит, а я почти требовала свести с этой дрянью.

Прошло почти две недели после нашего освобождения, а я никак не могу отделаться от мыслей о подвале.

Но Ларс‑то здесь ни при чем, наоборот, он постоянно требовал, чтобы я ничего не предпринимала сама. В подвал я отправилась вопреки его доводам. Однако, вина Ларса есть, она в том, что богоподобный обладатель глаз‑омутов не поверил мне, когда я утверждала, что Маргит жива. В действительности она была нужна мне, чтобы снять груз вины с самого Ларса. Я вдруг впервые подумала о том, кто же внушил мысль совсем молодому Юханссону, что он, оставив Маргит связанной, убил ее? Ларс тогда отошел от дел и больше не занимался шибари. А вот теперь пытается снова заняться с Бритт? Этого только не хватало!

Во‑первых, подругу на съеденье я не отдам никому, даже если мне и ее придется утащить с собой в берлогу к русскому медведю. Во‑вторых… что «во‑вторых», я не знала и сама, но точно знала, что Бритт в БДСМ не пущу! И пусть думают, что я бешусь от ревности.

Работа для завтрашнего семинара готова, проверка особых ляпов не выявила, можно оформлять и завтра сдать. У меня еще три долга, но это не страшно, я работоспособная, справлюсь.

И вдруг я понимаю, что Ларс стоит в дверях и смотрит, как я работаю. Я так тарахтела по клавишам и так задумалась над прошлым и настоящим Ларса, что не заметила его самого.

— Я помешал?

— Нет, я закончила. — Я действительно быстро набрала титульный лист и оформила файл полностью. — Готово.

— Поговорить можешь?

Чуть не вырвалось в ответ: «Могу, но не хочу», но я сдержалась, кивнула:

— Да.

Поймала себя на том, что действительно не хочу, боюсь услышать то, что не желала бы слышать.

Сейчас он будет выяснять, что в наших отношениях не так, почему все испортилось и чего мне не хватает. Ответ я знаю только на последний вопрос — мне не хватает прежнего Ларса, напористого, настойчивого, того, что целовал мою грудь без спроса, но под крылышком которого мне было так спокойно и надежно. Тот Ларс ни за что не оставил бы меня в Стокгольме, улетев в Оксфорд к своей Джейн Уолтер, не променял не самую красивую студентку Линн Линдберг на красавицу профессора. И не стал бы столбом стоять, как стоял Ларс, когда мы избитые и оборванные выбрались из сарая, куда умудрились удрать от бандитов. Тот Ларс просто сгреб бы меня в охапку и унес в замок на руках, а не слушал, как я разговариваю с другими.