– Не знаю. Я не успел понять: он лицо
руками закрыл. Но думаю, что мы за ужином легко его опознаем, – сказал
Баб-Ягун.
– Как опознаем?
– А по фонарю. Ты видела, как я его
дверью припечатал? Мало не покажется, – удовлетворенно произнес Баб-Ягун.
Когда они вновь вспомнили о поручике Ржевском,
того уже не было. Безбашенный призрак просочился сквозь стену и исчез в
неизвестном направлении.
Джинн Абдулла сизым туманом вился над
конторкой. Огромная чалма сползала на лоб. Само лицо было белое, плоское как
блин. С семью крупными бородавками. В отличие от обычных лопухоидных бородавок,
бородавки джинна Абдуллы не пребывали в покое, а неторопливо переползали то на
лоб, то на нос, то на подбородок.
Заметив Таню, Ваньку Валялкина и Баб-Ягуна, джинн
неохотно оторвался от пожелтевшего пергамента.
– Чего надо? – хмуро спросил
он. – Только не говорите, что забыли сдать книги. Прокляну на месте! Вчера
я как раз придумал десяток отличных сглазов и одну уничтожающую поэму… Любой
должник библиотеки, выслушав ее до конца, немедленно умирает в страшных
судорогах. Вот послушайте…
Абдулла вытек из-за конторки и, закручиваясь
спиралью, прочувствованно завыл хорошо поставленным басом:
Ролипродис хмырюм
Выжимайнус биллум …
– Не надо никакого выжимайнуса! Мы все сдали! –
поспешно крикнула Таня.
Джинн Абдулла перестал бормотать и заглянул в
толстую тетрадь, где у него были записаны все должники.
– Досадно, крайне досадно, –
пробурчал он как бы про себя. – Ничего, прокляну в другой раз, ближе к экзаменам…
Так чего вам надо?
Ребята переглянулись.
– Мы… э-э… хотим найти какую-нибудь
книгу… – нерешительно начал Ванька.
– В самом деле? Здесь двести тысяч книг…
– презрительно улыбнулся джинн.
Улыбка у него была отвратительная. Сквозь нее
просвечивала полка с формулярами.
– Ванька хотел сказать, что нам нужна не
просто книга. Нам нужна книга, в которой можно узнать про этот знак, –
добавила Таня, протягивая джинну шип.
Абдулла брезгливо взял шип двумя пальцами,
повертел и стал разглядывать знак. Его брови поползли на лоб, тесня бородавки.
– Откуда это у вас? – спросил джинн.
– Н… нашли, – сказала Таня, сама
толком не зная, что заставило ее соврать.
Джинн недоверчиво посмотрел на нее.
– Нашли? Такие вещи просто так не
находят. Разве что… – тут Абдулла многозначительно подмигнул, – в каком-то
очень древнем и забытом коридоре… Не так ли?
– Э-э… Ну да… Именно там…
Джинн осклабился. Видно было, что он не
поверил им ни на грош. Однако ложь его почему-то устраивала.
– Современные маги давно забыли, что
такое по-настоящему сильные заклятия, – проскрипел он. – Они боятся,
они трусят вызывать действительно могучих духов. Таким духам надо платить за их
услуги… Платить дорогую цену… Очень дорогую цену…
Абдулла пригорюнился. Он рухнул на конторку и
закрыл пухлыми ладонями лицо. На него нахлынули воспоминания.
– Все испортили эти слюнтяи, белые маги…
– зашипел он с негодованием. – А началось все с Древнира. Ему, видите ли,
хотелось все упорядочить. Он запретил вызывать сильных духов, запретил
человеческие жертвоприношения. Теперешняя черная магия и в подметки не годится
той, что была. Раньше такие знаки встречались на каждом шагу, не то что в наше
время…
– А что это за знак? Что он
значит? – спросила Таня.
Абдулла отнял от лица руки и выпрямился во
весь свой немалый рост. Все семь бородавок на его лице победоносно зажглись.
– Это призывное клеймо, – сказал
он. – Когда-то черные маги с удовольствием его применяли. Вот смотрите,
здесь желобок, по которому на клеймо поступает кровь. Кровь должна быть всегда
свежей. Самая слабая – у лопухоидов. Самая сильная – у гарпий, у единорогов, у
драконов. Вонзаешь этот шип в жертву и ждешь. Иногда приходится ждать долго,
очень долго. Все зависит от силы крови и еще от многих причин.
Баб-Ягун незаметно толкнул Таню ногой.
– А кого призывали этим клеймом? Какого
именно духа? – спросил он.
Абдулла в досаде вскинул руки.
– О, наивнейший! Как же ты не понимаешь!
Дух мог быть любым. В зависимости от того, кого нужно вызвать. А теперь прочь
отсюда! Берите свой шип и брысь! У меня нет времени разговаривать с такими
глупцами! Я хочу дописать свою «Поэму тысячи проклятий»…
Ребята уже направились к выходу, когда Абдулла
вновь окликнул их.
– Хе-хе! Не заставляйте шип ржаветь!
Запомните, он любит свежую кровь! – с заговорщицким видом произнес он.
Ребята выскочили из библиотеки. После того,
что они только что услышали, непросто было опомниться. Даже джинн Абдулла, явно
сочувствующий черной магии и ностальгирующий по временам, когда приносились
кровавые жертвы, не поразил их так, как то, что им удалось от него узнать.
– Древняя магия! В Тибидохсе есть
преподаватель или ученик, пытающийся вызвать кого-то из страшных духов… –
задумчиво сказал Ванька Валялкин.
– Или уже его вызвавший, – уточнил
Баб-Ягун. – Ведь шип был в шее у дракона не один день. Интересно, кому это
было надо и зачем? Если бы Таня случайно не обнаружила его…
Ягун скорчил жуткую рожу, представляя, видимо,
явившегося по зову духа – лопоухого, с вываленным языком и косящими глазками.
Передразнивать была его стихия. Если бы в данную минуту вызванный дух оказался
поблизости, он бы точно не удержался и стер бы Ягуна в порошок.
Ванька не вслушивался в оживленную болтовню
Баб-Ягуна. Он продолжал думать о чем-то своем.
– Такие шипы были запрещены еще
Древниром. Помните, как ухмыльнулся Абдулла, когда мы сказали, что нашли его?
Он нам ни капельки не поверил. Значит, был абсолютно уверен, что в Тибидохсе
такого обнаружить нельзя. Разве что в одном-единственном месте, – заметил
Ванька.
– В каком? – спросила Таня.
Она примерно догадывалась, каким может быть
ответ, но ей хотелось еще раз убедиться, что она не ошибается.
– Сама подумай. Где есть такое место,
куда никто никогда не ходит? Место, где пропадают маги? Место, которое то есть,
то его нет? – сказал Ванька.
– Исчезающий Этаж! – разом
воскликнули Таня и Баб-Ягун.