ВИТЧ - читать онлайн книгу. Автор: Всеволод Бенигсен cтр.№ 61

Таким образом, девяностолетний Леонид Андреевич казался ему не просто долгожителем, а человеком, умудрившимся обмануть саму смерть — то есть человеком, обошедшим непреложный закон природы. Может быть, именно из этого открытия Изя вывел главный девиз всей его будущей жизни — нет такого закона, который нельзя было бы обойти. Но тогда для Изи это было лишь теоремой, которую еще следовало доказать. Доказал он ее даже раньше, чем предполагал.

Он, конечно, отнес письмо старику, не забыв при этом представиться. Старик невероятно обрадовался малолетнему визитеру (что неудивительно — внешне Изя был мальчиком-ангелочком: кудряшки и живые голубые глаза) и предложил чаю. Так завязалась их дружба. Вскоре Изя стал частым гостем одинокого старика. Постепенно выяснилось, что Леонид Андреевич своих детей не имел, жену схоронил двадцать лет назад и с тех пор не женился. Старых друзей у него не осталось, а новые в таком возрасте, как известно, не заводятся даже от сырости. Таким образом, Изя был словно послан небесами, чтобы скрасить последние годы, а то и месяцы старика. Сначала они просто болтали на разные темы, а затем Леонид Андреевич незаметно все свел к литературе — чувствовалось, что он ею болел.

«В литературе есть ответы на все вопросы», — часто повторял он. Изя литературу любил и с удовольствием слушал сюжеты разных произведений в пересказах старика.

А однажды Леонид Андреевич вдруг предложил почитать что-нибудь вслух.

— Я вам? — спросил Изя, которого такой поворот не очень обрадовал — в сиделки он все же не нанимался.

— Зачем? — засмеялся старик. — Я тебе.

— А что именно? — растерялся Изя.

Старик обвел глазами свою богатую библиотеку и развел руками:

— А что хочешь, то и почитаю. Что ты любишь?

— Ну-у-у… — протянул Изя, — люблю приключения и чтобы весело было.

И тут же поправился:

— Только чтобы не для детей.

— А Гоголя не хочешь? — спросил Леонид Андреевич.

— Гоголя? — поморщился Изя — это имя отдавало нафталином — и вяло добавил: — А что Гоголя?

Старик на память начал перечислять названия: «Шинель», «Проспект», «Мертвые души»…

— «Мертвые души»? — остановил его Изя. — Это страшилка? Давайте их, что ли.

Старик рассмеялся, но спорить не стал.

Так у них и повелось. Каждый день Изя сбегал из школы чуть раньше, а затем несколько часов проводил в гостях у старика. Родителям ничего не говорил, да они и не спрашивали. Несмотря на почтенный возраст, старик читал неплохо и, казалось, даже не уставал. Время от времени они делали небольшой перерыв на чай, а потом снова продолжали чтение. Старику льстило сосредоточенное внимание, с которым Изя слушал его. Он почти никогда не перебивал и не переспрашивал, лишь иногда в самых неожиданных местах выдавал странные реплики.

Так в сцене, где Чичиков говорит Манилову, что хочет купить у того мертвых душ, а Манилов от неожиданности роняет трубку, маленький Изя с досадой цокнул языком и сказал: «Не так надо было!». Опешивший Леонид Андреевич попытался выяснить, что именно «не так», но Изя смутился, попросил прощения, но объяснять ничего не стал.

В другом месте Изя, наоборот, долго деловито кивал головой, а в конце сцены сказал: «Это правильно». Но снова как будто непроизвольно.

И так Изю затянуло это дело, что он не заметил, как школа и родители стали отходить на какой-то второй план. Бывало и так, что вместо школы он отправлялся прямиком к старику, где сидел до вечера, а после спускался на лифте на первый этаж, выходил из подъезда, а потом ехал к себе домой. Это было необходимо, потому что сухая и чистая обувь могли привлечь внимание мамы, у которой на такие вещи глаз был наметан. Иногда он даже специально падал в сугроб, чтобы потом пожаловаться маме, что его изваляли в снегу по дороге из школы.

Однако чтения шли все с большими перебоями — старик начал хворать. Изя не мог требовать от больного продолжать читать. Конечно, он мог и сам прочитать, но ему нравилось чтение вслух. Тут ничто не может ускользнуть от внимательного слушателя. Ни описания, ни размышления, ни отступления.

Дошло до того, что Изя даже начал бегать за лекарствами и продуктами для Леонида Андреевича. В конце концов, законы природы старик, может, и обманул, но бессмертным все ж таки не был и рано или поздно должен умереть. Болезнь, благо, пришлась на осенние школьные каникулы, и потому Изя мог тратить свое время, как ему заблагорассудится — родители его особенно не контролировали.

Однажды в начале ноября Изя сидел у постели старика и расспрашивал что-то о его прошлой жизни. Оказалось, что старик был актером, отсюда и его чтецкое мастерство. Но в театре жизнь как-то не сложилась — роли ему доставались все какие-то мелкие. В кино он мелькнул пару раз и тоже как-то не запомнился. Обид Леонид Андреевич ни на кого не таил, хотя в скромности своего таланта не признавался — все больше давил на невостребованность. Впоследствии Изя много общался с разными людьми, но только в творческой среде это слово так любили. Им прикрывали все: от своего плохого характера до отсутствия мало-мальского таланта. Скорее всего Леонид Андреевич был просто не особо талантлив. Но об этом можно было только догадываться — на эти темы старик говорил неохотно. В какой-то момент в дверь позвонили. Изя инстинктивно дернулся (родители?), но старик успокоил слабым жестом руки — пенсию принесли. Он попросил Изю впустить почтальона. Изя открыл дверь. Там стояла немолодая женщина, которая попросила позвать Леонида Андреевича. Изя сказал, что тот болеет и очень слаб, поэтому пусть она пройдет в комнату. Почтальонша подошла к кровати старика, поздоровалась, покачала головой (как же, как же — старость не радость), получила малоразборчивую подпись и отдала старику пачку десятирублевых купюр. Затем ушла. Но перед уходом, уже стоя на лестничной клетке, сказала:

— Деду твоему в больницу надо. Чай, и так уже одной ногой в могиле. Где родители-то?

Изя уже было собрался объяснить, что он вовсе не внук, а его родители находятся двумя этажами ниже и вряд ли станут везти в больницу незнакомого старика, но почему-то неожиданно сказал совсем другое.

— Хворает, конечно…

А затем вздохнул и добавил:

— А родители умерли. Вдвоем мы остались.

Почтальонша снова поохала-поахала, погладила Изю

по голове, достала из кармана какую-то липкую невкусную конфету, протянула ее новоиспеченному «внуку» и ушла.

Так Изя узнал, что старик получает пенсию. И пенсию немаленькую. Почти двести рублей, ибо имеет всяческие заслуги, награды и благодарности. Что такое пенсия, Изя приблизительно знал, и все же его удивил тот факт, что деньги можно получать, ничего не делая. Это стало вторым открытием. Первым был запредельный возраст старика и, как следствие, возможность обходить законы, какого бы рода они ни были. Казалось, сама судьба ведет маленького Изю к тому единственному решающему шагу, который в конечном счете и определил все будущее течение его жизни. Впрочем, это, конечно, иллюзия. Одно и то же событие предполагает множество интерпретаций, и каждый делает вывод в соответствии со своими склонностями. Скажем, другой мальчик на месте Изи увидел бы в пенсии «не деньги за ничегонеделание», а, наоборот, необходимость трудиться, чтобы в конце получать заслуженную денежную благодарность от государства.