Узник «Черной Луны» - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Дышев cтр.№ 2

– Тороплюсь. У меня поезд скоро.

– Какой поезд, скорый? – заботливо стал выпытывать Ванечка.

– Да любой. Пора уже на станцию.

– Ага, на станцию… В нашей Расторгуевке, товарищ старший лейтенант, поезда не останавливаются. Разве что товарняки иногда.

– Интересно, – говорю я, – что это за порядки у вас такие, если я сюда на поезде приехал, то почему же не могу уехать?

– Вы, наверное, выпрыгнули, товарищ старший лейтенант, из поезда.

Корытов всегда был догадливым мальчиком, но рассказывать подробности у меня не было никакого желания.

Я все же сажусь за столик, к угловатым сытым парням, тискаю руки, Ванечка торжественно меня представляет, мы весело пьем водку и закусываем килькой в красном соусе. Ребята откровенничают, говорят, что свинину уже терпеть не могут, поэтому самая паршивая рыбная консерва им в сладость и так ностальгически напоминает афганские харчи. Я молчу, мне все равно. Вслед за рыбой Корытов вновь нахваливает меня, потом мы бодро встаем, гремя стульями с паучьими ножками, бредем к выходу, шлепаем след в след по пробитой в сыром снегу тропе, среди чернильной глухой ночи. Уже слегка подмораживало.

– А вот и наша ферма! – минут через десять объявил Ваня.

Естественно, меня тут же потащили в свинарник – длиннющий черный сарай с маленькими оконцами. Белого халата мне не дали, но я все же не удержался:

– А потом Председатель Президиума посетил образцовую свиноферму и выступил перед знатными животноводами. На прощание высокий гость съел молодого поросенка.

Свиньи, завидев своих хозяев, тревожно захрюкали: поди разбери, с какими намерениями пришли среди ночи. В плохоньком свете их почти человечьи глаза вопросительно поблескивали из-под вздрагивающих белесо-нордических ресниц.

– Запах, конечно, не очень… – начал комментировать Корытов. – Но ведь это ж живые деньги!

«Живые деньги» вдруг нервически расхрюкались, и, как оказалось, не случайно. Лопоухий вытащил из-за перегородки поросенка, который яростно верещал под аккомпанемент вытья своей мамаши.

– Ну что, хрюша, пойдешь с нами? – невозмутимо вещал лопоухий, почесывая свиненка за ушами.

– Не ходи, хрюша, – отозвался один из моих новых знакомых свиноводов. – Он тебя хочет съесть!

– Ладно, ребята, пойдем! – сказал Корытов, и мы пошли в избу, которая была шагах в десяти.

Во дворе лопоухий довольно быстро прикончил поросенка, приговаривая: «Спокойной ночи, малыши», освежевал, и буквально через десять-пятнадцать минут розовые куски плюхнулись на сковородку. Все произошло именно так, как я мучительно себе представлял в самом начале нашей встречи. Потом я вгрызался в тающую плоть, мы вновь радостно пили водку, впрочем, в радость был именно я, наверное, как свежий человек в их чертовом захолустье. Мы произносили третий тост – за погибших в Афганистане, ругали почем зря все нынешние порядки, и мату под конец было больше, чем обычных неругательных слов.

Когда ребята свалились, мы глаз в глаз остались с Ванюшей.

– Еду в Приднестровье, – сказал я.

– А что – уже «афганцев» собирают?

– Многие уже там. Но у меня особая причина.

Я замолчал, потому что мне вдруг пришла мысль завербовать с собой Ванюшу. У него прекрасное качество: он не суетлив.

– Поедешь со мной?

– Опять воевать? – потускневшим голосом сказал Корытов.

Он надолго уставился на обгрызенный мосол, потом с трудом встал, полез в закуток под кроватью, долго гремел пустой стеклотарой, после чего извлек еще одну бутылку водки.

– Надо выпить, – сообщил он, неуверенно посмотрев на меня.

– Надо, – сказал я.

И мы выпили. Потом Ванюша опять полез под кровать, вытащил оттуда рюкзак и, пошатываясь и гремя табуретками, которые все время попадали ему под ноги, стал его молча укладывать. Меня потянуло ко сну. Сквозь тупую дремоту я слышал, как Ваня продолжал натыкаться на табуретки, бубнить что-то себе под нос. Очнулся я в положении «голова на столе». Рядом лежал исписанный страшными каракулями листок. Я попытался прочесть его. «Ребята, международное положение отяготилось. Я не имею права…» – прочел я с большим трудом. Дальше было что-то очень жирно зачеркнуто, последующие строки были словно изжеваны и потом выплюнуты на бумагу, и я, обессилевший от попыток прочесть, рухнул головой на стол.

Очнулся я от того, что меня кто-то настойчиво тряс за плечи. Пришлось разлепить глаза. Листок лежал на месте. Правда, мне показалось сначала, что он елозит по поверхности, но потом я сообразил, что это таким образом воспринималось – меня елозили.

– Хватит… – промычал я, и Ваня прекратил.

– Вот, – сказал он сурово и прибавил: – Товарищ старший лейтенант.

– Что – вот? – промычал я уже с чувством возмущения.

– Письмо им оставил. – И он взял тот самый листок и тихим голосом зачитал его содержание: «Ребята, международное положение отяготилось. Я не имею права бросить своего командира, когда всякие суки лезут через реку. Они все суки, и мы с командиром обломаем всем рога, когда я приеду. Приказ командира – это закон. Старшим остается Костя. Чтоб свиньи не сдохли. Ясно? Я поехал. Привет из Приднестровья».

– Костя – это лопоухий? – спросил я.

– Нет, это вон тот, который в сапогах спит.

– Куда идем?

– На автобус. Через двадцать минут отходит. Махнем в райцентр, а там на поезд сядем.

Мы сполоснулись из хрюкающего стерженьком-затычкой умывальника, вытерлись, Ваня завернул остатки поросенка в газету, бросил в рюкзак, туда же положил круг домашней колбасы. Ребята лежали как трупы на поле боя, и лишь храп свидетельствовал об их жизненных силах.

– Не поминайте лихом! – грустно сказал Ванюша и вслед за мной вышел на улицу.

Мы бодренько зашагали по утреннему морозцу. Еще было темно, завывал ледяной ветер. Мне вспомнились почему-то ночевки в зимних афганских горах. Не то что из-за ветра – из-за чувства собственной заброшенности, когда понимаешь, что никому ты на этом свете на фиг не нужен. А если вдруг сдохнешь – так лишние заботы твоим таким же никудышным и несчастным товарищам. С буха да с недосыпона в голову идет самая гнусь и мразь. Пишут там разное про зомби. Так уж лучше таким быть, чем ковыряться в своих мыслях и чувствах и получать от этого только страдания.

– Ваня, ты знаешь, кто такие зомби?

– Зомби? – переспросил Ванюша. – Ни разу не слышал.

– Ты чего, газет не читаешь?

– Не-а. А на кой черт их читать?

– Верно, – сказал я и позавидовал его счастливому неведению.

– А что это такое – зомби?

– Как-нибудь потом расскажу.

Что хорошего есть в Ванюше – он не суетлив. Вот обвалился ему на голову бывший боевой командир, который еще в армии его доставал, мало что доставал, так и сейчас покою не дает, тянет черт знает куда, от хорошего дела, друзей, баб… Я знаю, Ванюша непревзойден в том, что он никогда не суетится. И хрен его знает, что там ждет впереди, какая зараза или напасть подстерегает, бывший рядовой Корытов, не изнывая от нерешительности, рефлексии и нравственной дисфункции, бодро написал завещание товарищам по свинарнику, назначил старшего и сам поступил в распоряжение старшего по званию. И все у него – как само собой разумеющееся.