Таня Гроттер и трон Древнира - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Емец cтр.№ 36

Из вещей у Поклепа был с собой лишь небольшой рюкзак и бочонок с русалкой. Чтобы русалка не выпала, бочонок был плотно закупорен и даже украшен маскирующей этикеткой: «Сельдь атлантическая слабосол». Предполагалось, что этикетка обманет лопухоидов и они не захотят совать сюда нос. То, что бочки в лопухоидном мире вообще не летают, завуч как-то не учел.

Великая Зуби, прежде почти не покидавшая Тибидохс, с непривычки взяла с собой столько чемоданов, что никак не могла разместить их на своей парящей кровати с вертикальным взлетом и ужасно нервничала.

Прощание было кратким.

– Удачи! Мы постараемся вернуть вас как можно скорее! Я вам обещаю! – крикнула доцент Горгонова.

– И не забывайте готовиться к экзаменам! «Отложены» – не значит «отменены»! Как только мы обнаружим пропажу или новые запасы магии, вы вернетесь! – напутствовал всех Сарданапал.

О троне Древнира он даже не намекнул. Напоследок академик веско взглянул на Таню, словно подчеркивал, что тайна должна остаться тайной, даже если кто-то и забрался в неурочный час в шкаф.

Тарарах отмалчивался. Зато он столько раз обнял Таню, что едва не переломал ей все кости. Профессор Клопп в сторонке сморкался в свою крысиную жилетку и крутил на животе ложку на цепочке. Либо он тоже страдал, либо потихоньку радовался, что все разъедутся.

– По пылесосам! – оглушительно рявкнул Поклеп, забираясь в огромное воронье гнездо, приспособленное им для полета.

Из экономии единственную нужную для срабатывания заклинаний искру выбросила из своего кольца Зубодериха.

– Тикалус плетутс! – воскликнули все хором.

Таня и Баб-Ягун предпочли бы Торопыгус угорелус, но Поклеп заявил, что все должны передвигаться группой, а тем, кто будет отделяться и улетать вперед, он лично не завидует. Как не завидует и тем, кто произнесет что-нибудь, кроме тикалуса и Пилотуса камикадзиса (для скамеек, кроватей и неповоротливых экипажей).

Сразу после произнесения заклинания сотни пылесосов, швабр, ступ и музыкальных инструментов одновременно поднялись над драконбольным полем, на несколько мгновений зависли, а после, образовав нечто вроде журавлиного клина, потянулись к незримому барьеру, отделявшему Буян от лопухоидного мира.

– Грааль Гардарика! – крикнула Зубодериха.

Полыхнули семь переплетающихся радуг. Магическая завеса расступилась. Ветер бросил им в лицо сероватую пену волн и колючие брызги. Они летели над океаном.

Во время перелета ничего любопытного не произошло. Разве что Гуня Гломов проглотил летучую рыбу, у Лизы Зализиной улетела кукушка, а Шурасик упал с пылесоса в океан и мирно отправился ко дну, но был выловлен и принудительно просушен.

* * *

Тем же июньским вечером тетя Нинель и дядя Герман сидели на диване и нежно ворковали. Пипе, чтобы не мешала, дядя Герман одолжил свой ятаган, и Пипа отправилась в комнату потрошить мягкие игрушки. Эту процедуру она называла «поиграть в секир-башку».

– Бедная девочка! Неудивительно, что она стала такая дерганая! – сочувственно сказала тетя Нинель. – Вообрази, Герман, в школе им задали читать кошмарный роман. «Мертвые уши», что ли. Ты когда-нибудь слышал о таком?

– Скажи ей, что я разрешил его не читать. Не хватало еще, чтобы всякие гадости по ночам снились. Это же надо такое придумать – «Мертвые уши»! Такое даже профессору Флянгу не по силам! – сказал дядя Герман.

Последнее время самый добрый депутат пил только красное вино, а ел исключительно бифштексы с кровью. Ни на что другое он просто смотреть не мог.

Но самая странная привязанность была у дяди Германа даже не к бифштексам, а к тем самым сапогам со шпорами. Он не снимал их даже ночью, а когда ходил по коридорам Думы, ужасно звенел шпорами. Завистники дяди Германа даже прозвали его «котом в сапогах».

Тетя Нинель залюбовалась своим мужем. Она нашла на диване его тощую длань и положила себе на колено.

– Чья это маленькая ручка? – спросила она. Это была их особенная семейная игра, начавшаяся задолго до появления Пипы.

– И ты еще спрашиваешь, чья это ручка? Германа Дурнева, почетного председателя В.А.М.П.И.Р.! – томно улыбаясь, отвечал самый добрый депутат.

Тетя Нинель расплылась от счастья.

– А чьи это маленькие ножки?

– Это ножки Германа Дурнева, председателя В.А.М.П.И.Р., а может, и будущего президента. Я не говорил тебе? Самая добрая партия почти согласилась поддержать мою кандидатуру. Мне намекнули: если все остальные двадцать кандидатов откажутся, я автоматически останусь единственным! – не удержавшись, похвастался дядя Герман.

– А они откажутся? – усомнилась тетя Нинель.

– Естественно! Я их почти убедил! – сказал дядя Герман, слегка выдвигая глазные зубы.

– Ух ты, моя цацочка! Мой лев! – испытав внезапный порыв умиления, Дурнева схватила самого главного вампира в охапку и принялась покачивать его на коленях. Сердце тети Нинели всегда таяло, когда дядя Герман проявлял честолюбие.

Подпрыгивая на коленях у жены, самый добрый депутат воспарил в облаках блаженства.

– Ах, Германчик! Я так мечтаю, чтобы нас завоевали американцы! Тогда бы я совсем не беспокоилась. Лучше тебя президента им не найти! – целуя мужа в ухо, прошептала тетя Нинель.

Дурнев беспокойно зашевелился.

– Нинель! Мне почему-то не присылают моих регалий! – плаксиво пожаловался он, на минуту выглядывая из облаков.

– Кошмар! С чего бы это? – сказала тетя Нинель и, успокаивая мужа, принялась покачивать его вдвое быстрее.

Потомок графа Дракулы по-младенчески причмокнул губами и закрыл глазки. Он еще не знал, что нежиться ему осталось совсем недолго.

Задребезжал звонок.

– Ой, это Айседорка Котлеткина! Она собиралась посмотреть снимки с Пипочкиного первого дефиле! – воскликнула тетя Нинель.

Не глядя ни на телеэкран, ни в глазок, она бросилась к двери и открыла ее. В следующий миг оглушительный вопль тети Нинели разнесся по всем этажам правительственного дома. На помощь к ней сразу кинулись дядя Герман с гантелей и Пипа с ятаганом. Они были уверены, что на квартиру напали бандиты.

– Мам, ты их держи, а я изрублю их в капусту! – воинственно попискивала Пипа, ничего не видевшая за широкой мамочкиной спиной.

Самый добрый депутат выглянул на площадку, охнул и уронил себе на ступню гантелю. На площадке стояли Таня и Баб-Ягун. Таня некоторое время прождала хоть каких-то приветствий. Думала, что ей буркнут «привет!» или дружески улыбнутся. Но Дурневы смотрели на нее, как на гадину.